Он к церкви подошел и выпятил губу.
Ему хотелось бы понять степенно
Зачем Бог создал мир, и гнет в дугу
Он этот мир, безустали, наверно.
Лоб отирая от беззвучных мыслей
Поднял глаза на крест вершины купола.
Там ад и рай, косой чертою, верой
Еще несмелою он выровнять хотел,
То лишь фантазия была...
И он измерил чувство правды мерой.
А что ж за правда? Ему ангел пел
С небес задернутых неясно облаками.
Хотелось истину найти. О том, о сем.
Конкретно: то что о душе.
Хотел жить вечно. Топая ногами
По пыли расчудесной Царства Бога. Дом
Там будет у него: на Небесах. И тише,
Тише мысли стали, чуть степенней.
Рациональный человек он, мыслеявный.
Что истина же есть? Вопрос верней
Поставить так: «ты что ли пьяный?» —
Про истину он вопрошает, кха!
Заняться нечем человеку, встал у церкви.
И начал думать, что ль, нечаянно. Рука
Опять до лба метнулась, почесала брови.
Пилат спросил Христа: «что истина такое?».
Тот не ответил, иль Пилат не стал и слушать.
А вышел вон, к толпе, читал он на досуге
Про тот случай. Поразмышлял. Видать
Христос тут утаил ответ? И как понять?
Читал еще во книгах толкований. И...
«Что истина же есть?» — спросил Пилат.
Ответа он не получил, и потому не получил,
Что был его вопрос лишь всуе». Дни
Потом текли, и думал человек. Возврат
Его нежданный перед церковью к тем мыслям был
В его мятущейся душе как пламень сердца.
И тут опять щемящий взгляд на крест вверху.
И мысль томно бьясь в ночи ума,
Открыла свету ровный лик его лица:
Он осознал. И громко онеменье, и снова руку
Ко лбу несет, и чешет лоб. Он понял. «Мама...» —
Хотя уж взрослый, но так вырвалось. Слегка.
И духа перст его нашел. Издалека.
Душа его унялась, став упряма.
Желая суть прознать, смотрел на крест вверху.
Уж лучше постигая всю труху
Его несмело зыбких прошлых дум.
Как мог не понимать сие? Угрюм
Стал лик его, задумчив. Вздрог.

Пилат же прокуратор! Как он мог
Спросить у осуждаемого это?
И слух о нем пойдет до Рима аж,
Какой же будет для него итог?
Коль судия не ведает про истину секрета,
Но судит! Вот стоит тут страж,
Приведший «сего равви», и он слышал!
И будет говорить о том, он разболтает...
Пилат в тот миг испугом взятый, вышел.
Авось об этом в Риме не узнают.

Христос об истине вещал,
Дорогами идя людскими, тленными.
О высшей вечной истине, и об обычной,
Чтоб каждый в простоте о Боге знал.
И о себе, и о дорогах тех; и бренными
Движеньями ума Пилат в потуге зычной
Вопрос об истине духовно не сдержал.
Как будто вырвалось потужно из него.
И тут же осознал молниеносно,
Что стал заложником абсурда своего,
И вышел тут же прочь, тревожно, сносно
Терпя свой ум, что опростался словом.
Пилату знать ведь надо в чем вина.
В попытке разобраться сник вопросом.
И вышел суетливо вон, к толпе, она...
Стенала про распятье оголтело.
Про то, что кровь на них, на детях...
Пилату где-то в духе жгло, горело.
Но должен дать приказ он о плетях.
И как просили иудеи: казнь свершить.
Такое иудейское их дело.
И дале во Христе кто станет жить,
То значит, в истине: в ней слово пело.

Так что же истина такое? Неспроста
Он к церкви подошел, и крест благой увидел.
Там рай и ад. Там вечности короста.
На душе. И к вере человек пришел.