Из книги Оле Халлесби "О молитве"

Молитвенная борьба I

Для большинства из нас трудности и страдания, связанные с молитвой, представляют из себя нечто непонятное.

Почему молитва должна быть связана со страданиями? Почему наша молитвенная жизнь должна быть постоянно текущим источником страданий?

Когда мы размышляем об этом, нам становится понятно, что, по сути, иначе и быть не может. Если молитва, как мы видели, является центральным моментом нашей новой жизни, сердечным пульсом нашей жизни в Боге, то ясно, что молитвенная жизнь представляет из себя мишень, в которую диавол направляет все свое самое лучшее оружие. Он лучше нас понимает, какое значение имеет молитва для нас и для других. Поэтому свой главный удар он направляет именно на молитву. Если ему удастся каким–либо образом отвлечь нас от нее, у него появится возможность мешать нашему хождению перед Богом, и мы даже не заметим этого. Для диавола это наилучший, незаметный для нас самих, способ завладеть нашей духовной жизнью. Он охотно приобретает себе таких служителей, которые думают, что они принадлежат Богу, и на которых другие смотрят, как на детей Божиих.

Поэтому сатана мобилизует все то, чем он обладает, чтобы мешать нашей молитвенной жизни. И он имеет сильного союзника в нашей собственной груди: нашего старого Адама. Он, согласно Писанию и нашему собственному горькому опыту, враждебно настроен по отношению к Богу (Рим. 8,7) и до смерти боится, когда мы в молитве приближаемся к Богу. Это должно быть нам ясно. Здесь кроется секрет обычно непонятного для нас нежелания молиться, которое мы временами то в большей, то в меньшей степени ощущаем. Это не должно пугать или смущать нас. Это обстоятельство лишь подтверждает старую истину, что «плоть противится Духу». Мы живем во плоти, и потому должны будем терпеть страдания.

С этим нежеланием плоти в отношении молитвы мне нужно идти туда же, куда я иду со всеми другими греховными ее желаниями, а именно — непосредственно к Богу, чтобы все представить Ему. И тогда Кровь Христа очищает меня от этого греха, как и от всех других грехов.

Нам необходимо всегда иметь в виду это препятствие к молитве, которое мы носим в нашей собственной груди, чтобы наша молитвенная жизнь не заглохла. Старая, враждебная Богу природа в нас прямо не отказывается молиться. В этом случае наша борьба против плоти не была бы такой болезненной. Плоть ведет косвенную борьбу против молитвы, причем весьма ловко и умело. Инстинктивно и автоматически она мобилизует все мыслимые причины, чтобы не теперь молиться. Ты спешишь, ты рассеян, сердце не настроено к молитве, позже будет более подходящий момент, больше будет благоговения и внутренней собранности. Наконец все готово к молитве, как вдруг приходит мысль: нужно сделать еще то и то. Вот кончишь это, и все будет готово для спокойного молитвенного часа. Итак, все сделано. Но, пока все это делалось, мысли рассеялись, и нет сосредоточенности. Не успел, кажется, и оглянуться а день уже прошел, без тихого часа общения с Богом.

Так старый Адам изо дня в день противится молитве. Тот, кто не сознает этого, обязательно будет обманут. До тех пор, пока мы думаем, что время для молитвы «еще будет», мы не раскусили нашего старого Адама.

То, что мы ведем здесь борьбу не против плоти и крови, но против духов злобы поднебесных (Еф. 6,12), мы ясно видим, когда обращаем внимание на внешние препятствия, которые день за днем противостоят нашей молитве.

Когда подходит время, которое мы определили для нашей встречи с Богом, часто случается так, будто все сговорились между собою, чтобы воспрепятствовать этому: люди, животные и даже телефон. Нетрудно понять, что здесь участвует невидимая вражья рука. И горе тому христианину, который не сознает этого!

Первая и самая решительная битва заключается в том, чтобы отвоевать для тихого общения с Богом определенное время каждого дня. Но даже если мы и выиграли битву за дверь нашей молитвенной комнаты, борьба еще далеко не закончена. Наши враги следуют за нами в эту комнату. Там они продолжают борьбу — старый Адам и сатана. Старый Адам и теперь так же боится встречи с Богом, как и перед входом в молитвенную комнату. Теперь он прилагает все старание, чтобы как можно больше сократить время молитвы или настолько завладеть нашими мыслями, что о встрече с Богом не может быть и речи.

Друг мой, знакомы ли тебе эти битвы? В то время, когда ты стоишь на коленях, чтобы говорить со своим Богом, именно в этот момент перед твоими глазами предстает все то, что тебе надо делать.* Какими важными и срочными кажутся тебе эти дела! Эти мысли все больше и больше беспокоят тебя. Ты пытаешься сосредоточиться для беседы с Богом, но это плохо удается тебе.

Твои мысли витают между Богом и ожидающей тебя срочной работой. Время молитвы становится для тебя самым беспокойным временем дня. Радость, покой и мир так далеки от тебя, как восток от запада. И чем дольше ты стоишь на коленях, тем отчетливее пред тобой предстоят ждущие тебя дела. Тебе начинает казаться, что это трата времени — так долго стоять на коленях. Поэтому ты прекращаешь молиться.

Враг выиграл битву. Мы противостоим врагам, которые, кажется, сильнее нас. Мы обязательно проигрываем, если нам еще не знакома тайна молитвы: открыть дверь Иисусу и впустить Его в нашу нужду. Молитва, как мы уже видели, установлена для беспомощных. Беспомощность — это не препятствие для молитвы, но поощрение к ней. Беспомощность, в отличие от беспокойных мыслей и несосредоточенности, не может помешать нашей молитве, если Дух Святой научил нас маленькой, но такой важной тайне молитвы, что наша беспомощность является знаком, данным мне Богом, чтобы сказать мне, что Он хочет помочь мне.

Он имеет власть и над нашими необузданными мыслями. Он может повелевать бурей, так что устанавливается великая тишина, в том числе и на беспокойных водах моего сердца. Об этом так хорошо сказано в Фил. 4,7: «И мир Божий, который превыше всякого ума, соблюдет сердца ваши и помышления ваши во Христе Иисусе».

Да, лишь во Христе мы имеем возможность сосредоточивать наши несобранные мысли и сохранять их в таком состоянии. Это значит, что Христос овладевает всей нашей сущностью. Лишь в этом случае наша молитва становится действительной встречей с Богом. Подобно тому, как спицы колеса сходятся в центре его, так все наши мысли направляются к Богу. Апостол говорит, что это мир Божий оказывает такое действие на наши беспокойные мысли. Беспокойство и несобранность во время молитвы овладевают мною до тех пор, пока я думаю, что это я должен силой своей воли направить мысли к Богу. Как только я начинаю отдавать себе отчет в моей беспомощности также и в отношении моих мыслей и впускаю Иисуса, моего всемогущего Друга, чтобы Он помог мне в борьбе против сильных врагов, мир Божий тихим веянием наполняет мою душу. И Дух Божий снова может открывать нам Христа и прославлять Его. И лишь тогда мои мысли будут соблюдены во Христе Иисусе.

Почему нам необходимо удерживать это определенное время молитвы?

Не является ли это каким–то пережитком дел закона? Не есть ли это нечто католическое? Не хотим ли мы доказать Богу наше усердие, молясь несколько раз в день? Не думаем ли мы таким образом заслужить себе награду, часто являясь пред лицо Всемогущего и принося Ему свое поклонение?

На это я бы хотел сказать: эти две формы молитвы должны не исключать друг друга, но дополнять одна другую. В главе о форме молитвы я подробнее буду говорить об этом. Теперь же мне хочется лишь немного сказать о необходимости соблюдать определенное для молитвы время.

Это правильно и хорошо, если мы можем во время работы или где бы то ни было иметь связь с Богом и говорить Ему все то, что лежит на нашем сердце. Однако, чего мы не можем достигнуть таким способом — это тишины.

Даже Иисус, Который во всякое время дня находился в непрерывной связи со Своим Отцом, должен был удаляться от людей и от шума, чтобы в тишине побыть одному (Мр. 1,35; Мф. 14,23; Лк. 6,12; 22,41). Мир, люди рассеивают наш дух. Поэтому в определенное время нам необходимо уединяться, чтобы наша душа могла в тишине достигнуть той сосредоточенности, которая необходима, чтобы слышать голос Божий. Мы это не только дух, и поэтому зависимы от внешних обстоятельств. Уже одно уединение много значит для нас. Когда нас никто не видит и не слышит, тогда мы наедине с Богом. Тогда на нас не влияют человеческое внимание и их взгляды.

Итак, тишина, чисто внешняя тишина много значит для сосредоточенности нашей души. Лишь когда нет ничего, что обычно привлекает или может привлечь к себе наше внимание, душа наша освобождается для внутренней активности. Или, может быть, лучше назвать это внутренней пассивностью, благоговением. Как только внешние обстоятельства утратят свое рассеивающее влияние на нашу душу, Бог Сам настраивает ее к молитве, приводя нас в состояние святого благоговения. Это состояние можно сравнить с вестником Божиим, который сообщает нам о Его прибытии. Познаем же эту благодать! Это Божественная близость приготовляет нашу рассеянную и занятую земными делами душу к молитве.

Многие молящиеся не принимают этого во внимание. Как только они входят в свою комнату, они сразу же начинают говорить с Богом. Нет, мой друг, помедли некоторое время, прежде, чем ты начнешь говорить! Пусть тишина произведет на тебя свое благотворное действие! А также уединение! Дай твоей душе время освободиться от всякого внешнего воздействия! Дай Богу время для воздействия на твою рассеянную душу! Дай благоговению, этой святой пассивности, широко открыть все двери твоего сердца для вечной жизни!

Мы привыкли большее значение придавать активной стороне молитвы. От начала молитвы до ее окончания мы усердно стараемся что–то говорить Богу. Нам кажется каким–то недостатком или ошибкой, если наша молитва не представляет из себя связный разговор с Богом. Конечно, молитва — это нечто активное, и она включает в себя беседу с Богом. Но не только это. В эти тихие святые часы мы должны быть готовы к обследованию Врачом душ. Мы должны встать под Его святой и мощный свет и просветиться им, чтобы стало видно, где находится внутреннее повреждение. Мы все знаем, что свет как естественный, так и искусственный обладает целебной силой. В наше время эта способность света используется для лечения различных заболеваний. Существуют светолечебницы, в которых больные места тела подвергаются сильному и регулярному освещению.

Так и болезни нашей души не могут быть излечены без воздействия света. Небесный свет должен проникнуть в душу и осветить все больные места. Недостаточно того, что мы при обращении прошли через это светолечение, причем были освещены все скрытые уголки нашей души, так что все старые и новые грехи стали явны. Тем самым болезнь души была приостановлена, но не излечена. Это светолечение должно происходить ежедневно, пока мы живем на земле.

Наши тихие часы, проведенные в молитвенном общении с Богом, должны быть этим ежедневным светолечением. К сожалению, они далеко не всегда таковы. Мы говорим с Богом о всевозможных вещах, мы говорим все время. И после того, как мы более или менее длительное время говорили, мы говорим «аминь» и уходим.

Представь себе, что ты пришел к врачу. Ты заходишь в его кабинет, он предлагает тебе стул, ты садишься и начинаешь говорить о своих болезнях и расстройствах. После того, как ты достаточно долго говорил, ты поднимаешься, прощаешься и уходишь. Что подумает врач? Конечно, он подумает, что к нему попал ненормальный.

Такие пациенты каждый день массами посещают Бога. Поэтому наши молитвенные часы так мало значат для нас. Мы уходим такими же, какими пришли. И Господь озабоченно смотрит на нас, уходящих от Него, нашего доброго Врача, не ища или не получив от него ни совета, ни лекарства.

Когда мы идем к Богу, мы должны уподобиться пациенту, который хочет пройти основательное обследование и получить соответствующее лечение.

Если ты знаешь, в каком месте у тебя болит, покажи это место. Если ты не знаешь, где у тебя болит, а только знаешь, что где–то болит и у тебя нет мира, тогда не пожалей времени, и пусть Он обследует тебя в Своем свете. Скажи, как некогда сказал древний псалмопевец: «Испытай меня, Боже, и узнай сердце мое; испытай меня, и узнай помышления мои, и зри, не на опасном ли я пути, и направь меня на путь вечный» (Пс. 138, 23–24). Если ты поступаешь так, тогда с тобой во время молитвы что–то произойдет.

Тогда тебе станет ясно, что в твоей жизни или в твоем сердце препятствует твоему общению с Богом и твоему служению в Его винограднике. И тогда со слезами и с радостью ты изольешь перед Ним твое сердце и пойдешь на свой труд не только с новым миром и новой уверенностью, но и с обновленной силой. Ибо «очи Господа обозревают всю землю, чтобы поддерживать тех, чье сердце вполне предано Ему» (2 Пар. 16,9).

Однако это не обходится без борьбы. Действие Духа Святого состоит в том, чтобы обличить нас в наших грехах. И наши молитвенные часы предоставляют Ему благоприятную возможность потребовать у нас отчета. В тихом уединении перед лицом святого Бога наша душа более, чем когда–либо, способна слушать. Здесь Он говорит нам о тех грехах, которые мы больше всего любим. Ни одно дитя Божие не осмеливается вступить в открытый союз с грехом. Поэтому мы пытаемся сами убедить себя, что совсем не грех то, что беспокоит нас. Мы извиняем и оправдываем себя. Я хочу привести один пример. Положим, речь идет о деньгах, о которых Дух Святой хочет поговорить с тобой. Постепенно что–то в твоих денежных делах пришло в беспорядок. И Дух Святой говорит с тобой об этом настоятельно и продолжительное время. Читая слово Божие, ты замечаешь, что какое–то место, например, о деньгах, приобретает для тебя особый смысл. То же самое происходит, когда ты слушаешь слово Божие. Как будто все проповедники составили заговор говорить исключительно о маммоне. Но хуже всего было во время молитвы. Как будто Дух Святой не мог говорить ни о чем другом. Ты молишься дальше, как обычно, но Дух Святой тихо и повелительно говорит: «Деньги! Деньги! Твоя молитва не имеет ценности ни для Бога, ни для тебя. Бог хочет говорить с тобой о деньгах. Если ты не желаешь говорить об этом, можешь оставить свою молитву при себе».

Не можешь ли ты вспомнить подобную борьбу в твоей душе?

В чем–то, конечно, Дух Святой был прав. Однако, ты не хотел сдаваться. Ты извинял себя и пытался оправдать свои денежные дела. Это не было скупостью, это была просто бережливость.

Когда же борьба с Духом Святым становилась для тебя невыносимой, тебе на помощь приходила дьявольская хитрость: чтобы успокоиться от мучительных обличений, ты переходил на ходатайственную молитву. Ты начинал молиться за других. Да, человеческое сердце так легко впадает в заблуждения!

Молитвенная комната является кровавым полем битвы. Здесь наносятся сильные и судьбоносные удары. Здесь решается судьба души — временная и вечная, в тишине, без зрителей или слушателей.

Молиться — значит открыть себя Иисусу. Но если хотя бы один грех в моей душе, на который Дух Святой указывает моей совести, я скрыл, я тем самым преградил Иисусу доступ к моей душе. Молитва тогда для меня прекращается, даже если я и пытаюсь устранить боль и беспокойство моей души тем, что продолжаю что–то выражать, считая это молитвой.

На этом фронте многие молитвенники потерпели поражение; Дух молитвы вынужден был покинуть их, и тем самым они были исключены из числа мужей молитвы.

Если эта книга попадет в руки человека, которому она особенно нужна, то я хочу напомнить ему то слово, которым мы начинали: Иисус стоит у двери и стучит. Он снова хочет войти к тебе. Он хочет поднять тебя. Тебе твой грех кажется особенно тяжким, потому что ты хотел скрыть его. Но слушай, что здесь сказано: «Если кто отворит дверь, войду к нему».

Хочешь ли ты открыть дверь? Ты, конечно, понимаешь, что Иисус имеет здесь в виду: хочешь ли ты признать грехом то, что ты до этого оправдывал и извинял? Тогда ты впускаешь Иисуса в твою нужду, которая угнетала тебя, и в твою беспомощность по отношению к этому греху, и Он, Сильнейший, изгонит сильного из твоей несчастной души.

Подводя итог, мы можем сказать, что все трудности, связанные с молитвой, происходят лишь потому, что мы выступаем против Духа молитвы. Да, зачастую наша молитва является борьбой против Духа молитвы. Естественно, что в этом случае молитва становится трудным и напряженным делом и часто остается без ответа. И наконец: если наша молитва является бесконечной борьбой против Духа молитвы, этот Дух покинет нас, и вся наша молитвенная жизнь заглохнет.

Собственно говоря, смысл нашей молитвенной борьбы состоит в том, что мы становимся настолько обессиленными не только по отношению к телесной или душевной нужде, но гораздо более по отношению нашей неспособности вообще к молитве что наша молитва, в конце концов, представляет из себя лишь мольбу о Духе молитвы. И о чем бы мы ни молились — о внешнем или внутреннем, большом или малом, о дарах для нас самих или для других — наша молитва становится тихим прислушиванием к тому, что хочет теперь Дух молитвы, о чем мы должны молиться.

Прежде всего, дело состоит в том, чтобы прислушаться к призывам Духа молитвы. Здесь необходима борьба, как говорит Иисус в Мр. 14,38, ибо Дух хочет молиться, плоть же противится этому. Далее, нужна борьба, чтобы слушать то, о чем хочет сказать нам Дух Святой во время молитвы.

Конечно, для нас тяжело раскрывать привычные грехи. Также необходима ежедневная борьба и бодрствование, чтобы прислушиваться к напоминаниям Духа Святого о том, что нам нужно молиться за определенных людей. Если мы допустим Духа Святого действовать в нашей молитве, то мы испытаем то, что настоящая молитва возможна для нас, сынов человеческих, что она не представляет из себя нечто такое, что витает где–то в облаках и доступно лишь для избранных. Тогда мы понимаем, что молитва, собственно, представляет из себя просьбу о Духе молитвы.