Священное Предание Церкви

Для начала предлагаю к вниманию статью профессора и протоиерея Думитру Станилоэ, перевод священника Иоанна Димитрия. Данная статья была опубликована в румынском Богословском журнале Ortodoxia в 1970 г. В ней рассматриваются вопросы, связанные с различными взглядами на Священное Предание Церкви некоторых современных автору протестантских и православных богословов, а также разбираются принципы хранения, обновления и истолкования Священного Предания. При этом протоиерей Думитру Станилоэ приводит святоотеческие мнения, делая акцент на ключевых аспектах православного понимания Священного Предания в жизни Церкви.

Единство и многообразие в православной традиции

Православная Церковь известна как Церковь Предания. В прошлом в сознании других христиан такое определение имело отрицательно-пренебрежительный оттенок. В последние годы этот оттенок смысла стал исчезать; это произошло благодаря, с одной стороны, вновь обнаруженной протестантским богословием важности Предания как неотъемлемой составляющей христианства, а с другой — тому живому и действующему осмыслению Предания, которое встречается сегодня одновременно у православных, католических и протестантских богословов.

В основном Предание воспринимается сегодня как присутствие Христа в жизни верующих всех времён, действующего в них ради спасения и ведущего их к воскресению и вечной жизни, в Царство Небесное.

Предание не может длиться постоянно, когда в нём есть какая-то неполноценность или недостаточность, так как последующие поколения при осознании этой недостаточности могут пытаться её преодолеть или хотя бы восполнить посредством более полноценного учения или образа жизни, в которой не будет той неполноценности, от которой они до тех пор страдали.

Однако когда Христос — источник и цель человеческой жизни, то в ней нет никакого недостатка. Христос не может быть преодолён или дополнен. Он — абсолютная полнота. В этом смысле с воплощением Сына Божия время больше не стремится к чему-нибудь более совершенному по существу, поскольку не стремится к чему-то большему, нежели Христос, как бы за Его пределы; время достигло своей «полноты» (Гал 4:4).

«Предназначенный ещё прежде создания мира» (1 Пет 1:20), Христос как совершенный источник человеческого бытия, осуществлённого в соединении с Богом, и как последняя цель нашего стремления к осуществлению «явился в последние времена» (1 Пет 1:20). Именно поэтому жить в Нём означает в некотором смысле жить в вечности. Жить с Ним означает быть современником апостолов, христиан первых веков и христиан последних времён. Предание есть непрерывное общение всех поколений верующих со всецелым Христом, Который «вчера и сегодня и во веки Тот же» (Евр 13:8), непревзойдённый, благодаря тому что Он тождествен полноте совершенства.

Таким образом, Предание состоит не только в передаче и получении от поколения к поколению, начиная с апостолов, одного и того же учения Христа; Предание — это также сообщение Себя вечно живым Христом, Он сообщает Себя теми же средствами, которыми сообщал Себя первым христианам.

Итак, в полном смысле Предание — нечто большее, нежели традиция апостольской проповеди (апостольской керигмы), связанной исключительно с прошлым и озабоченной исключительно словами Христа из Священного Писания, как в протестантском подходе. Через Предание передаётся весь дух и весь апостольский опыт вхождения и пребывания в общении со Христом; этот опыт общения не лишён Христа, наоборот, через него Сам Христос сообщается непрерывно и более совершенно, нежели чем только через повторение и углубление слов апостольской проповеди. Поэтому определение «Traditionis christianae est Christum tradere» («[сущность] христианского Предания состоит в возвещении Христа») должно быть расширено так, чтобы оно выражало его православный смысл: «Traditionis christianae est Christum tradere et per eam Christum semetipsum communicari» («[сущность] христианского Предания состоит в возвещении Христа и, посредством этого Предания, в сообщении Самого Христа»). А этот более полный смысл Предание приобретает, когда оно становится чем-то большим, чем просто передача слов. В частности, в этом проявляется живой характер Предания.

Сказанное об общении людей со Христом как с источником и с высшей целью человеческой жизни включает и то, что во Христе нам дано уточнение цели, которую Богочеловек определил для людей. Это и есть та высшая цель, которую человек может достигнуть; и это не что иное, как обожение человека, запечатление в человеке Христа — человека и одновременно Бога, а посредством этого — обожение всего человечества в преображённой вселенной посредством собрания всех во Христе, то есть через осуществление Церкви. А это ставит нас на путь приложения усилий, которые были определены с самого начала жизни Церкви как истинная духовность. Это ещё раз подчёркивает динамический характер Предания.

Резюмируя вышесказанное, можно сказать, что Предание подразумевает передачу Христом и передачу Им Самого Себя из поколение в поколение, а также Его действенное присутствие в верующих всех поколений через передачу Им Себя унаследованными от апостолов способами в соответствии с цельным существом человека, состоящего из души и тела, и в соответствии с конечной целью его всецелого естества — обожением; то есть через сообщение Своего невидимого присутствия посредством видимых средств, через вовлечение всего верующего человека в подвижническое возрастание во Христе, ведущее к обожению.

Датский лютеранский богослов К. Е. Скайдсгаард (Kristen Ejner Skydsgaard, 1902–1990) недавно отметил, что Предание включает в себя субъект — человека. «Это означает, что слово Предание — это не просто слово нейтрального общения, а конкретное качество. Обнаружение сути Предания происходит посредством открытия человека. Скажи мне, что ты думаешь о человеке, и я скажу тебе твою концепцию Предания». Сказанное датским богословом можно выразить следующими словами: суждение человека о Предании связано с целью, которую он ожидает обнаружить в Предании; нужно иметь в виду, что Скайдсгаард добавляет: «Вопрос Предания является, в конечном счёте, эсхатологическим вопросом».

Помня идею датского богослова, стоит отметить, однако, что как субъект Предания христианин не желает действовать самочинно в данной области. Он заботится о том, чтобы привести свою концепцию о себе, а значит и о Предании, в соответствие с Преданием, которое доводит до него слова Христа со всем, что в них содержится, а значит в соответствие с реальным Преданием. К тому же, стоит отметить, что, по крайней мере, до появления Реформации (хотя Реформация не является полностью исключением), субъектом Предания является не отдельно взятая человеческая личность, а церковная община, к которой человек относится и которой он доверяет и верит, что эта община довела до него апостольское Предание, верно и точно толкуя его.

Таким образом, остается последний вопрос на пути познания истинного Предания: основываясь на том, что Церковь получила от Христа, какова была ее изначальная концепция о конечной цели, к которой человек призван во Христе, и каким образом Христос помогает человеку действительно возрастать и приближаться к этой цели, то есть каким образом Христос сообщает Себя человеку и ведет его к этой конечной цели? Православная Церковь может доказать, что в этом первостепенном вопросе именно она является хранительницей учения древней Церкви, или истинного Предания.

Итак, истинное Предание означает непрерывность совершенного общения со Христом; а это значит, что оно должно включать в себя все то, что включало такое же общение в древней Церкви. А Христос, как Сын Божий – воплощенный, распятый и воскресший – является Богом, Который открыл Себя в высшей степени доступности и этим вошел в теснейшие отношения с людьми; через крестные страдания Он показал людям путь, по которому они должны следовать за Ним, а через видимое схождение Святого Духа Он показал, каким образом люди могут соединяться с Ним и возрастать в Нем.

Через Откровение Христос открыл нам Себя и показал нам путь и способ пребывания с Ним и возрастания в Нем. Поэтому все поколения должны быть в общении именно со Христом, указанном в Откровении, и путем, указанном в Откровении, а не с таким Христом, чье совершенство, в котором Он открылся, было бы ограниченным. Для того чтобы оставаться всегда со Христом, чтобы быть всегда ведомым к истинной цели, чтобы Он сообщал нам Себя теми же соответствующими средствами, а мы прилагали соответствующие усилия для достижения этой цели, нам должно узнать все, что соответствует документу, описывающему Его воплощение и Его земную жизнь, Его деяния во время земной жизни и Его обещания о действии Святого Духа после Его вознесения, все учение и все наставления, которые Он нам дал нашего подвижничества.

Однако, мы должны узнать все это, в том числе анализируя, каким образом первые люди вошли в общение с Ним и сохранили это общение. Мы должны познать древнецерковную практику жизни во Христе, изначальный опыт общения апостолов и остальных христиан со Христом через проповедь, через Святые Таинства, через богослужение, через духовность, через организацию и строй общинной жизни или Церкви; при всем этом нужно иметь в виду ту особую роль, отведенную специальным учреждениям, через которые нам сообщается Христос, дабы в верующих сохранилось сознание трансцендентного происхождения полученных даров. Мы должны постичь все эти различные вещи, которые сохранились благодаря их непрерывной передаче, в их непрерывном течении в жизни Церкви до сегодняшнего дня.

Все это вместе составляет полное божественное Откровение, действенное совместно с Преданием, благодаря своей полноценности и непрерывности. Только таким образом Откровение – или Христос как полноценное и высшее Откровение – продолжает быть полностью действенным во всех поколениях. Предание означает веру во всеобъемлющего Христа и Его всецелое сообщение верующим во все времена, таким же образом, каким Он Себя явил через Откровение вначале и каким первые христиане общались с Ним и приобщались к Нему.

Скайдсгаард примыкает к некоторым идеям, изложенным в недавнем труде протестантского богослова Кампенхаузена (Hans Freiherr von Campenhausen, 1903–1989), и цитирует его: «Библия никогда не считалась единственным источником христианской веры. Ей непрестанно сопутствуют живая проповедь Христа и Его учение, данное Им Церкви с самого начала и поддерживаемое Духом Святым. В этом смысле Церковь живет в одном и том же времени прежде всего в Предании». Тот же Скайдсгаард констатирует, что святой Ириней «пользуется Писанием, чтобы защитить и проверить Предание». То, что вначале Церковь жила только Преданием, а не Писанием, уже не важно; теперь Писание служит для защиты Предания и помогает последнему правильно интерпретировать Писание.

Скайдсгаард, как и Кульман (Oscar Culmann, 1902–1999), считает, что роль Писания – защитить и проверить Предание – отведена ему с момента установления канона священных книг, это означает, что все, что есть в Предании, но отсутствует в Писании, не имеет значения. Однако тот факт, что святой Ириней оставляет за Писанием задачу проверки и защиты Предания, показывает, что Церковь должна была защищать посредством Писания что-то, что было не совсем идентично с текстом Писания, поскольку Церковь продолжала жить непосредственно живым Преданием. Как бы то ни было, Писание представляет основу для сохранения памяти о жизни и словах Иисуса Христа, деяниях апостолов, а в посланиях апостолов выражена теоретическая сторона практического переживания Христа или Откровения церковной общиной.

Митрополит Афинагор Элейский пишет: «Известное священное Предание есть само таинство Христа, продолжающее Его спасительное дело и Его жизнь в Церкви через святые Таинства, через правила веры, через проповедь, через толкование и осуществление слова Божия и через священное богослужение».

Такое полноценное содержание Откровения было проповедуемо и практикуемо апостолами, начиная с сошествия Святого Духа на апостолов и основания Церкви. Их проповедь и практика, которые и были способом приобщения ко Христу, являются неотъемлемыми компонентами спасительной тайны, то есть Откровения или Предания. Предание включает в себя то, что апостолы получили от Христа знание о Нем, а также образ, которым они и первые христиане приняли Христа и стали жить Им: исповедание веры, Святые Таинства, иерархическая-сакраментальная организация Церкви, богослужение и христианская духовная жизнь. Этот опыт жизни во Христе не был исчерпывающе описан в Евангелиях или в других новозаветных писаниях, но, тем не менее, он остался в передаваемой далее практике Церкви, начиная с первого поколения христиан.

Предание не является чем-то существенно новым по отношению к содержанию Нового Завета; скорее, оно является практическим приложением и разъяснением содержания Нового Завета, который без Предания остался бы книгой для теоретического чтения, максимум – учебником нравственности, и служил бы основой всякого рода истолкований. Но это соотнесение Предания и жизни началось со Схождения Святого Духа во время Пятидесятницы. Посредством Предания Церковь сохраняет образ жизни, которым древняя Церковь жила во Христе Духом Святым. Для этого нужна не только память о Христе и об изначальном опыте общения с Ним, но и продолжение всего этого в опыте жизни. Однако дальнейшее переживание этого общения, то есть пребывание в живом Предании, не могло бы иметь места без продолжения действия Духа Святого. Точная память о спасительном деле Христа и подлинный опыт христианской жизни в Духе Святом составляют то целое, которое называется Преданием. Прот. Иоанн Мейендорф пишет: «Христианское определение Церкви включает в себя и ответственную свободу Церкви распознавать волю Божию – при этом Святой Дух является единственным подлинным уверением – и полную преданность устному и письменному свидетельству апостолов об Иисусе Христе как исторической личности». Греческий богослов И. Калогиру также пишет об этом: «Священное Предание становится мерой и критерием как присутствия и действия Божьего через Церковь, так и действительного проникновения желаний и стремлений человеческого духа познать истину».

Как живое практическое приложение Откровения и как разъяснение Священного Писания, Священное Предание, сохранившееся в лоне Церкви, означает поддержание и пользование всецелым Откровением, а также продолжение пребывания Церкви в непрерывном общении со всецелым Христом и переживание Его всецелого и спасительного дела через Святого Духа. Сохраняя и практически живя апостольским Преданием до сих пор, Православная Церковь живет во Святом Духе всецелым Откровением Христа. Через Предание верующие Православной Церкви радуются доступности всего спасительного дела Христова, радуются общению со Христом и полноте Его присутствия.

Через сохранение апостольского Предания Православная Церковь сохранила все спасительное дело Христа, поскольку она осталась той инстанцией, через которую действует Дух Святой. Святой Ириней тесно связывает Церковь, Дух и Истину. Одно без другого не существует, а все три вместе обеспечивают Предание, или Предание означает их все три вместе. «Проповедь Церкви повсюду постоянна и пребывает неизменно <...> ее-то приняв от Церкви, мы соблюдаем, и она всегда через Дух Божий, как драгоценное сокровище в прекрасном сосуде, сохраняет свою свежесть и делает свежим сам сосуд, в котором содержится. Ибо этот дар Божий вверен Церкви, как дыхание (жизни) дано первозданному человеку, для того, чтобы все члены принимающие его оживотворялись; и в этом содержится общение со Христом, то есть Дух Святой, залог нетления, утверждение нашей веры и лестница для восхождения к Богу. <...> Ибо где Церковь, там и Дух Божий; и где Дух Божий, там Церковь и всякая благодать, а Дух есть истина».

Сохранение Предания из поколения в поколение равно течению одной и той же реки духовной жизни, начиная с апостолов и до сих пор; в этом огромном и широком потоке, состоящем из беспрерывно связанных между собой поколений, постоянно появляются новые особы. Однако этот беспрерывный поток полноценной жизни идет не только из прошлого, но и сверху – от Христа через Святого Своего Духа.

И поскольку Христос всегда один и Тот же, то и Его действие через Духа всегда то же; а значит и сообщаемая нам жизнь та же, что и вначале. Предание есть непрерывное сообщение одной и той же жизни во Христе на протяжении всех поколений христиан; оно есть непрерывное общение с Тем же Христом, Которым жили все поколения. Все поколения находятся в обильных лучах одного и того же солнца. Приходят новые люди, новые поколения, но Христос, с Которым они общаются, всегда Один и Тот же; поток духовной жизни, нисходящей свыше, начиная с апостолов, всегда один и тот же.

Единство Предания в Православии – это полнота переживания одного и того же Предания, Одного и Того же Христа во всей Церкви и во все времена, начиная с апостолов. «Существует непоколебимая схожесть между евангельским словом и верой Православной Церкви… православная вера основана на присутствии в Церкви Христа, как центра нашей веры, на нашем Предании или на Самом Христе, призывающем нас принять это Откровение и передать его другим в неповрежденном виде, но обогащаемым от века в век. Ничего не может быть ни упразднено, ни прибавлено к апостольскому Откровению; нет больше никакого нового Откровения от Бога».

Святой Дух, или действительное и действенное присутствие Одного и Того же Христа, непрерывность и полнота – это три аспекта Предания. Отсутствие одного из трех повреждает Предание, поскольку каждый из них подразумевает остальные.

Лютеранский богослов Скайдсгаард также утверждает, что Предание должно подвергаться критике, иногда нужно прервать его непрерывность: именно тогда, когда из Предания нового человека во Христе оно становится преданием ветхого Адама – грешного человека. Он (Скайдсгаард) полагает, что именно Писание должно играть роль критика Предания; поскольку иногда человек подчиняет открытое ему Предание укорененности во грехе и привычному удобству жизни, то есть оправданию своей духовной сонливости. Скайдсгаард верит – что нам кажется парадоксальным – что только посредством Писания Предание может быть опровергнуто и в то же время обновлено во всех традициях, как в выражениях Предания.

Вообще, Предание часто подвергается риску объективации, институционализации, абсолютизации внешней формы самой по себе, предназначенной оправдать противостояние всякой попытки обновления и освежения духовной жизни.

Как может сочетаться постоянство и непрерывность Предания с его обновлением? Мы не думаем, что для обновления Предания древнего христианства, даже предшествующего Писанию, необходимо полное отрицание Предания пусть и посредством Писания. Наоборот, мы полагаем, что полное отрицание Предания посредством Писания подразумевает опасность невозможности обновления Предания или хранения полного Предания, вследствие чего остается одно отрицание или безвозвратное повреждение Предания, то есть повреждение общения со всецелым Христом, так как нам это показывает протестантский опыт. Самым целесообразным методом остается стремление к восстановлению и обновлению древнего Предания посредством Писания, появившегося впоследствии, а не через отрицание всякого Предания.

Однако существует еще одно важное отличие между Православием и Католичеством, с одной стороны, и Протестантизмом, с другой стороны. Протестантизм верит, что в общении со Христом важна не внешняя полнота учения и текстов, а внутреннее напряжение переживания общения с Ним. Православие и Католичество верят, что сама напряженность и подлинность общения со Христом зависят от полноценности этого общения.

Святой Ириней в вышеприведенной цитате говорит как об обновляющем действии Святого Духа в Церкви, так и о действии Святаго Духа, сохраняющем Церковь в истине. Однако он отождествляет обновление Предания с обновлением самой Церкви как общего сосуда Предания и Духа Святого. Ни Церковь, ни Дух не могут участвовать в обновлении поистине и долговременно посредством отказа от изначальной полноценности Предания.

Обновление Предания и соответственно Церкви осуществляется посредством обновления общения со Христом через Святого Духа, действующего как через Писание, так и через истинный духовный опыт, унаследованный в рамках апостольского Предания на протяжении веков. Разные тексты и притчи святых отцов, живших в древней Церкви или даже в современной, могут помочь обновлению Предания в Духе. Скайдсгаард рассматривает силу Писания как единственную силу, способную обновить Предание, иногда вообще отрицая Предание, в этом он опирается на то, что Писание содержит слово Божие, существующее прежде всякого Предания.

На это стоит заметить, что слово Божие полностью осуществляет свою силу, только когда оно произнесено, истолковано и приложено к жизни того, кто воистину верит, а значит в контексте жизни Церкви и живого Предания. Именно так осуществлялась сила слова Божия до существования Писания. Это доказывают и апостольская проповедь, и Деяния Апостолов, и их Послания. В этом смысле можно сказать, что слово Божие не предшествовало своему толкованию, то есть Преданию. Конечно, мы православные верим, что апостольское толкование слова Божьего – слова о Христе – было вдохновлено Духом Святым, а значит, является составной частью Предания. В толковании слова Божьего православное Предание не выходит за пределы духа апостольского толкования. Во всяком случае, слова Христа и о Христе никогда не говорились и не проповедовались без толкования. Содержащееся в Евангелии простое повествование о жизни Иисуса Христа не составляло содержание апостольской проповеди. Оно было выделено из толкований для того, чтобы в записанном виде на все времена стать действительным и историческим основанием проповеди Церкви.

Поэтому даже обновление в Церкви не может быть осуществлено посредством одного только Писания, без толкования. А если толкование неизбежно, то тогда оно должно остаться в духе толкований, осуществляемых в Церкви всегда, то есть в духе апостольских толкований. Это означает, что обновление Предания должно осуществляться изнутри него самого.

Обновление Предания состоит, с одной стороны, в удалении некоторых несущественных наростов или отклонений от изначального Предания, с другой стороны, в новом нахождении и углублении его живого смысла и духовных возможностей, а также в их переживании. Это нахождение, углубление и переживание способствуют тому, что внешние атрибуты Предания становятся прозрачными. Это означает, что сама Церковь, а точнее ее человеческий элемент, становится прозрачным для Христа. А это означает одухотворение человеческого, утончение «тела плоти» (Кол 2:11) или «тела греховного» (Рим 6:6), или отягощенного страстями и эгоизмом человеческого существа; это происходит через приношение «тел наших в жертву живую, святую, благоугодную Богу» (Рим 12:1), через умирание нашего внешнего человека и обновление изо дня в день человека внутреннего (2 Кор 4:16), да «открытым лицом, как в зеркале, взирая на славу Господню, преобразимся в тот же образ от славы в славу, как от Господня Духа» (2 Кор 3:18). Так мы действенным образом являем «новую тварь» во Христе (2 Кор 5:17), которая осуществляется в кенозисе, в смирении, познающем присутствие в нас Христа, познающем скрытый и предназначенный для вечности образ нас самих и наших ближних. Она («новая тварь») состоит в нашем уподоблении смерти Христа (Рим 6:5), в уподоблении нашего тела распятому и воскресшему телу Господа через освобождение его от страстей и одухотворение; она состоит в ношении «мертвости Господа Иисуса, чтобы и жизнь Иисусова открылась в теле нашем» (2 Кор 4:10).

Обновление Предания достигается не внешним следованием тексту Писания, а через наше внутреннее обновление, в соответствии с осуществлением наивысших и наиболее действенных в истории Церкви духовных достижений, начиная с апостольского времени, когда нам были даны первые примеры.

Христос в Церкви всегда остается фактором этого одухотворения. В Церкви, таким образом, всегда сохраняется понимание и исполнение полного Предания в этом смысле. В результате, обновление в Церкви должно всегда означать восстановление Предания в этом именно смысле.

Однако верно и то, что иногда количество людей, переживающих полное Предание в данном смысле, настолько уменьшается, что обновление должно осуществиться более впечатляющим образом, который значил бы и обновление языка Предания. Кроме того, иногда, посредством полноценного переживания Христа и Предания всех времен, нужно еще больше освещать способность давать ответ на новые вопросы, которые ставит более развитая и более широкая, или полностью измененная культура по сравнению с культурой предыдущих эпох. Столкновение Предания с новой культурой, с новыми проблемами, которые ставит очередная фаза истории, часто означает не только обогащение языка, но и обнаружение некоторых возможностей, до тех пор недостаточно выделенных Христом, сердцем того самого полноценного извечного Предания; так как, если Христос – это Бог, ставший совершенным человеком, то в Нем «сокрыты все сокровища премудрости и ведения» (Кол 2:3), то есть самые точные ответы на все вопросы всех времен. Более углубленное раскрытие человека и освещение его новых возможностей в контексте новых и более сложных ситуаций, новых мотиваций уважения человеческого достоинства, новых мотиваций, форм и результатов братства и общения между людьми, освещение христианского служения людям – все это означает освещение некоторых более конкретных этапов пути верующих к обожению; это – новые воздействия совершенного человечества Христа на наше человеческое естество на протяжении всех этих этапов.

Все это способствует росту понимания и освоения Предания, или Христа, притом, не выходя за рамки того, что дано в Предании, сохранившем исповедание всецелого Христа, то есть не отказываясь и не оставляя непрерывность Предания. Ведь если Христос – это человек, осуществленный соразмерно теснейшему соединению в одном лице человечества с Богом, то определенно нет такого блага, которое открылось бы в человеке на протяжении истории, но которое не соотносилось бы со Христом. Христианство пока далеко от конкретного выявления и объяснения того, что означает человек, и особенно от того, что включает в себя определение совершенного человека, которого христианство в целом рассматривает как человека, осуществленного во Христе.

Профессор Борис Бобринской рассматривает согласование непрерывности и новизны Предания следующим образом: «Это утверждение вселенскости во времени (другими словами, слаженность веков в одном и том же Предании) никоим образом не подразумевает восстановление древних форм в их статическом виде, но, скорее, это заново открытый в динамическом виде постоянный и неизменный этос, единственный определяющий истинный “консенсус всех веков”. Человеколюбие и обуздание низших и эгоистических побуждений – это вечно актуальные достоинства, однако их формы и требования, которым они отвечают, всегда варьируют. Именно так можно ответить на вопрос: как древняя христианская духовность, то есть древнее переживание Христа, может сохранить силу и действенность в нашу эпоху».

Эта непрерывность Предания как пребывание в полноте дела Христа, адоптированная следующим одной за другой эпохам, может также быть выражена как не только непрерывность апостольского преемства, но и духа святых отцов, запечатленного в Предании. Об этом постоянстве говорит прот. Г. Флоровский. Святые отцы первые разъяснили в богословском ключе связь человечества с всецелым Христом апостольского Предания; они показали ответ Предания на вызовы культуры, с которой оно (Предание) столкнулось, то есть греческой культуры, которая в каком-то смысле содержит основные черты всякой философской культуры человечества.

Именно в свете этого критерия Предания – как непрерывного хранителя общения со всецелым Христом – должны рассматриваться различия, проявляющиеся в его (Предания) рамках. Любое различие, не прерывающее общение Церкви и верующих со всецелым Христом, а значит не останавливающее его (Предания) извечную непрерывность, может быть принято и одобрено, но в той же мере, в какой оно не препятствует действительному освоению Предания через переживание, а, наоборот, выявляет разные нюансы. Это также действительно для обновления, которое наше время может потребовать и от православного Предания.

Нынешнее разнообразие Предания Православной Церкви не выводит ее за рамки основного и существенного, и это делает возможным переживание в пределах всей Церкви полноты Христа и Его действий через святого Духа.

Существующее сейчас в Православии разнообразие Предания объясняется тремя факторами: 1) местными народными преданиями, 2) разностью темперамента православных народов, 3) особыми историческими обстоятельствами, которые могут возникать постоянно.

Каждый из этих факторов оставляет свой отпечаток на Предании:

1) Церковь преобразила некоторые традиции народов, история которых восходит к дохристианским временам. То же самое она (Церковь) может сделать и с традициями или народным творчеством, могущих возникнуть в дальнейшем. Таким образом, соответствующие традиции и народные творчества оставили свой отпечаток на христианском этосе тех народов, а также оставили выраженные отличительные черты в некоторых обрядах религиозного культа, особенно в обрядах погребения усопших и в празднованиях некоторых праздников. Некоторые обряды народ совершает наряду с богослужением Церкви, а некоторые вошли в само богослужение. Конечно, есть и должна быть некая напряженность между этими народными преданиями и христианским апостольским Преданием. При этом, с одной стороны, апостольское Предание требует сохранения его чистоты, с другой стороны, если Христос имеет вселенское воздействие – а под вселенной мы подразумеваем не только материальный физический мир, но и духовное содержание народов, формирующихся на протяжении истории, – то Церковь не может дойти до строгого отделения ее духовного учения и духовной жизни от полноты духовного содержания жизни народов и от форм проявления их духовности. Апостольское Предание не может не проявлять себя в том числе в народных исторически сложившихся традициях.

Исходя из сложившихся двух противоположных тенденций, нужно заботиться о том, чтобы в своих преданиях народ не выходил из общения со всецелым и истинным Христом и исходящего из этого общения подлинного гуманизма, то есть объяснить соответствующие предания в связи и в общении со Христом в духе этого гуманизма.

Мы не знаем, в какой мере разные литургии первых веков приняли отпечаток определенных дохристианских богослужений разных народов. Однако очевидно, что в современном богослужении Эфиопской Церкви существует определенное влияние некоторых таких преданий. И если Православная Церковь хочет повысить свою миссионерскую эффективность среди нехристианских народов, то определенная открытость к туземным традициям облегчила бы ей эту задачу. Такая же открытость по отношению к литургическим традициям других христианских Церквей облегчила бы Православной Церкви задачу сделать полноту Откровения, или апостольское Предание, приемлемым для других Церквей, имея в виду современные экуменические усилия.

2) Разные темпераменты православных народов, отчасти объясняемые их традициями, а отчасти объясняющие их традиции, играют свою роль в разнообразии отличительных черт, запечатленных в едином апостольском Предании. В неразделенной Церкви, ярко проявленный аскетизм египетского христианства и подчеркивание божественной природы, поглощающей во Христе человеческую природу, отчасти объясняется дохристианскими традициями и темпераментом большего рвения и большей отдачи человека божеству. А правовой дух и антропологический акцент (иногда вплоть до забвения божества) богословия и церковной жизни на Западе объясняется отчасти предшествующими традициями и темпераментом римлян.

Когда такие разнообразные аспекты удерживаются в рамках полноценного общения со Христом, о них не только не надо сожалеть, наоборот, их нужно рассматривать как взаимодополняющие аспекты, позволяющие вместе еще больше осваивать сокрытое во Христе богатство. Именно так в древности взаимодополняли друг друга богословские школы Антиохии и Александрии, произведения восточных отцов, пользовавшихся определениями греческой философии, и западных отцов, пользовавшихся определениями римского права, выражавшими с разных точек зрения одно и то же учение Христа о спасении, одно и то же апостольское Предание. Таким же образом в объединенной Церкви могли бы дополнить друг друга как более мистическое и онтологическое понимание, так и понимание более рациональное одной и той же тайны спасения; первое характерно для христианского Востока, второе характерно для Запада, первое выражает глубину человеческого переживания Бога, второе – организованные проявления жизни верующего человека и его действия социального характера, первое выражает опыт жизни в Боге, второе – отношения общинной жизни верующих людей во всяческом разнообразии и проработанности.

3) Особые исторические особенности разных христианских Церквей и областей также могут оставить свой отпечаток на едином апостольском Предании.

Для некоторых народов – румынского народа в Трансильвании, греческого, сербского, болгарского народов – в прошлом оказавшихся под властью других государств, Церковь стала фактором, поддерживающим национальную жизнь. А представители румынского народа в Трансильвании и сербского народа, находившиеся во власти австрийской империи, которая позволяла православным народам организовываться под руководством Церкви, вошли в управляющие органы Церкви. Все же Православная Церковь в этих краях не присвоила себе атрибуты светского государства; в политическом плане она также подчинялась государству, она участвовала в разных движениях, отстаивающих права граждан, а некоторые священники даже поддерживали народные восстания и революции.

Широкое участие мирян в органах управления Румынской Православной Церкви является особой традицией, отличной от Русской или Греческой Православных Церквей. Но это не было в ущерб целостности и единству апостольского Предания, поскольку Православные Церкви продолжают оставаться в живом общении.

Среди исторических обстоятельств, способствующих расхождению до определенной степени единого апостольского Предания, сохраненного в Православии, можно также перечислить определенные влияния Запада на Православную Церковь: в большей степени богословские, в меньшей степени организационно-административные. На некоторые Церкви это повлияло больше, на некоторые – меньше или и вовсе не повлияло, и это стало еще одной причиной разнообразия предания меньшего значения. Иногда, под влиянием таких факторов даже в рамках одной поместной Церкви появляются разнородные богословские мысли. Русское богословие на Украине во время господства над ней Польши в XVI–XVII вв. было под сильным влиянием католического богословия; а вследствие тесных культурных связей России и Пруссии в царствование Петра Великого, на русское богословие сильное влияние оказало лютеранское богословие. Однако после второй половины XVIII в., вероятно не без влияния сближения России и греческого Востока, русское богословие постепенно становится патристическим и мистическим. Еще в последние годы Византийской империи греческое богословие начало испытывать определенное влияние католической схоластики; а после Реформации и до XX в. в некоторых местах чувствовалось католическое влияние, в других же – протестантское. Естественно, все это влияние оставалось поверхностным и формальным, поскольку ни греческое, ни русское богословие не вышли из основного русла апостольского Предания, которому Православие всегда следовало и которое оно сохраняло. Греческое богословие, которое до не давнего времени не было знакомо с новым русским богословием, уже в наше время начало для себя его открывать, использовать и вместе с этим начало творчески и духовно развивать святоотеческое наследие.

Румынское богословие, также находившееся под формальным влиянием того же западного богословия, под влиянием которого находились греческое и отчасти русское богословие до XIX в. включительно, тоже начало творчески развивать святоотеческое наследие. Сегодня мы можем утверждать, что богословское разнообразие практически исчезает и вместе с этим можно констатировать факт возвращения всего православного богословия к более восточному и патристическому духу.

Стоит также отметить, что отношения, возникавшие в ходе истории между неправославными Церквами и той или иной Православной Церковью, влекли за собой расхождение в применении принципа икономии относительно Таинств этих Церквей. Такие особые обстоятельства вызвали недавнее решение Русской Православной Церкви относительно допущения (в определенных случаях) к Святым Таинствам католиков и старообрядцев, находившихся в течение более или менее продолжительного времени на территории русского православия.

В связи с феноменом новейшей унификации православного богословия в творчески развитом святоотеческом духе стоит отметить, что, в целом, разнообразие православного Предания в некоторых местах происходит спорадически и не постоянно усугубляется; иногда после периодов диверсификации следуют периоды сближения и объединения, которые возвращают все области Православия к более полному единству в духе Предания древней Церкви, хотя в некоторых местах все же могут сохраняться некоторые различия, или могут появиться новые.

В целом, в Православии мы на сегодняшний день наблюдаем возвращение к единству, взаимное открытие Православных Церквей, одни открывают для себя других; это – период, когда учащаются всеправославные конференции и межправославные связи, период совместного принятия решений по современным вопросам, вставшим перед христианством, и по вопросам экуменических отношений с другими Церквами. В качестве одного из наиболее замечательных феноменов нами было отмечено стремление к унификации богословия разных Православных Церквей. Такое же преодоление усматривается в плане церковного устройства и организации. Таким образом, привлечение светских людей в органы церковного устройства и управления – что практиковалось в давние времена в некоторых частях Румынской Православной Церкви и в Сербской Православной Церкви – становится сегодня общепринятым.

Среди всех исторических обстоятельств, влекущих за собой определенное обновление единого православного Предания, особую роль играют обстоятельства современной эпохи; ведь общее обновление во всем Православии должно открыть его (Православие) современности, или показать само время открытым Православию.

Возможности доступного общения для всех народов земного шара, общие новые трудности и проблемы широкого масштаба, которые необходимо решать совместно, все более высокая ценность и значимость человека, которую он для себя открывает, ускоренный ритм прогресса вследствие развития современной техники – все это способствует всестороннему проявлению человеческого стремления к сближению и сотрудничеству, в том числе в церковно-богословском плане; и одновременно это способствует выделению основных направлений почти единодушного консенсуса по ряду разных всеобщих проблем. Всё это привносит еще большее единство в лоно Предания и вместе с тем в динамическое понимание Предания, его приближение к проблемам мира и в целом к проблемам современного мира в его постоянной и быстрой изменчивости. Православие приходит в единство и унифицируется, идя вперед, а не возвращаясь назад; точнее сказать, возвращаясь назад только духом, но таким духом, который остался бы открытым будущему. С удивлением можно заметить, что больше всех открыт будущему именно дух древнего христианства, который сильно опередил требовательный гуманизм, к которому стремится весь мир.

Похожий феномен имеет место в отношениях между всеми Православными Церквами. Они все больше и больше сближаются, возвращаясь к сильному и глубоко гуманистическому духу древнего христианства; и в то же время этот дух делает их способными идти вместе вперед. Они идут вперед вместе с человечеством, которое также идет вперед; в то же время они направляются к единству, поскольку проблемы мира – это общие проблемы и требуют рассмотрения во всеобщем сотрудничестве. Церкви усиливают сотрудничество в пользу современного человечества, в пользу будущего. Они признают устремление человечества вперед и эффективность вселенского Христа в этом развитии, а вместе с этим они признают и динамический характер христианства и его теснейшие связи с миром, они также признают ценность служения делом, достоинство и творческие способности мирян в Церкви. И все это, в некотором смысле, составляет изначальные ценности христианского Предания.

Конечно, вместе со всеми объединяющими тенденциями утверждаются и некоторые тенденции к увеличению многообразия, что подтверждает парадоксальный характер развития и истории человечества. Одна сторона богословия останавливается на внешней стороне современного прогресса, в которой выделяются действия организаторского и аналитического разума; эта сторона богословия направлена на чрезмерно рационалистические концепции, на исключительный секуляризм и даже на христианство без Бога. К счастью, в то же время другая сторона богословия замечает, что по мере того, как наука и техника открывают, достигают и осваивают новые измерения реальности, все больше выделяется глубокая тайна существования мира, жизни и духа, находящихся в основании этих измерений.

Церкви и их богословские системы должны иметь свое объяснение всех аспектов современного динамизма; так как Христос действует в таком мире, который в определенном смысле взаимодействует и взаимообусловлен во всех своих разнообразных и даже противоречивых аспектах и тенденциях. И кто знает, быть может, через противоречивое многообразие, проявляющееся сегодня, мир движется к будущему более сложному единству.