Православное Богословие в условиях атеистического давления в СССР в 1946-1988 гг

Автор статьи - архимандрит Шевчук Зосима

В статье рассматриваются проблемы, препятствовавшие развитию православного богословия в Советском Союзе, а также показывается, что вопреки давлению атеистического государства православное богословие начиная с 1946 года получило возможность открыто развиваться, хотя и в очень ограниченных внешне рамках. Автор статьи подчеркивает необходимость более внимательного отношения к тому наследию, которое в рукописном (машинописном) виде осталось от советского периода истории отечественной богословской мысли.

Советский Союз был государством, провозгласившим атеизм государственной идеологией. Неудивительно, что на пути развития православного богословия в этих условиях существовало множество препятствий. Говоря об открытых возможностях заниматься богословской научной деятельностью в СССР, мы можем рассматривать только период с 1946 года, когда возобновили свою деятельность Московская и Санкт-Петербургская (тогда Ленинградская) духовные академии. Окончание этого периода *– 1988 год, когда советское государство приняло решение об изменении вектора религиозной политики. Как отмечал доктор исторических наук А.А. Федотов, «…в исключительно сложных условиях “советская” духовная школа сумела преодолеть такой важный недостаток дореволюционной, как сословность, избавилась от избыточных общеобразовательных дисциплин. Между тем, она не была идеальной. Советское атеистическое государство всячески способствовало подрыву авторитета духовных учебных заведений. Оно препятствовало появлению в них сильных ученых и преподавателей, учебный процесс строился таким образом, что академия во многом дублировала семинарию, даже в академии не было специализации, было запрещено преподавание таких полезных для священнослужителей дисциплин, как философия, педагогика, психология. Духовная школа превращалась в учебное заведение “второго сорта” по сравнению со светскими техникумами и тем более вузами».

Советское государство, разрешая Русской Православной Церкви присваивать ученые степени и звания по богословию, стремилось их девальвировать тем, что требования к научной составляющей богословских работ были весьма невысоки, а трудоемкость их написания огромна. Православная система богословских научных степеней не соответствовала советской, а дублировала существовавшую в императорской России. Если в СССР было всего две научная степени – кандидат и доктор наук, то в Русской Православной Церкви был еще магистр. В отличие от современных магистров это была не академическая степень, а научная (ученая), между кандидатом и доктором. Кандидат богословия не был равен советскому кандидату наук. Работы кандидатов богословия в отличие даже от выпускников современной магистратуры не назывались диссертацией. Они назывались даже не дипломная работа, а «курсовое сочинение». Их обязаны были писать все выпускники духовных академий. Но не каждый из выпускников удостаивался степени кандидата богословия. Сама процедура защит была достаточно примитивной. Назначались два рецензента, они зачитывали свои отзывы на Ученом совете духовной академии. Если качество работы их устраивало, они рекомендовали присвоить выпускнику степень кандидата богословия. Знакомство со многими кандидатскими работами – курсовыми сочинениями того периода показывает, что их научный уровень был достаточно скромным, при этом объем некоторых из них мог достигать почти трехсот страниц. Как правило, решение о присуждении степени или отказе принималось в отсутствие выпускника, претендовавшего на нее. Его могли вызвать на заседание Ученого совета духовной академии, только если у его членов появлялись какие-то сомнения, но это были единичные случаи.

Магистерская работа была, как правило, очень объемна. В ее состав могли входить несколько томов. Научное качество магистерских работ зачастую не было соразмерно объему. Здесь можно сослаться на мнение митрополита Илариона (Алфеева), который в 1997 году, будучи иеромонахом, писал: «Диссертации – как магистерская, так и докторская – должны оцениваться из качества, а не из количества страниц. В наших духовных академиях иногда представляют на соискание магистерской степени восьмитомный труд, посвященный богословию какого-нибудь автора, при этом первые четыре тома составляют пересказ основных сочинений этого автора, а последние четыре – “симфонию” по его трудам (тот же материал, только организованный тематически). Научное значение такой диссертации, по сути, равно нулю, но труд в нее вложен немалый. Оппоненту тоже не так легко найти время, чтобы прочитать восемь томов; в результате в некоторых духовных академиях магистранты допускаются до своей защиты по несколько лет».

Защита диссертации на соискание ученой степени магистра богословия была уже открытой, назначались два оппонента. Магистра богословия могли назначить на должность профессора духовной академии.

Присуждение ученой степени доктора богословия или церковной истории было крайне редким явлением. Заслуженный профессор Московской духовной академии К.Е. Скурат так вспоминал об этом: «В отношении защиты докторской диссертации следует отметить, что в те годы в Московской духовной академии существовала практика присваивать степень доктора только на основании отзывов официальных оппонентов и в результате дискуссии между членами Ученого совета – без вызова на защиту соискателя. Защита могла проводиться только по желанию диссертанта».

Отношение к богословским ученым степеням и званиям у советских партийных и государственных деятелей, в функционал которых входил контроль религиозной деятельности, было если не пренебрежительным, то снисходительным, как бы «свысока». Бывший заместитель председателя Совета по делам религий при СМ СССР, а до этого уполномоченный Совета по Ивановской области Г.А. Михайлов в своих воспоминаниях о скончавшемся в 2001 году протоиерее Николае Винокурове (получил степень кандидата богословия в 1969 году) писал: «Сегодня принимают священнический сан молодые люди, подчас всесторонне образованные, за плечами у иных светские вузы, а то и аспирантура. В сравнении с ними, казалось бы, меркнет образ отца Николая, имевшего лишь степень кандидата богословия». Здесь нужно учитывать, что Генрих Александрович хотел дать максимально положительную оценку протоиерею Николаю и тому, чего тот достиг. И, исходя из приведенной цитаты, по его мнению, кандидат богословия был никак не равен не только человеку, имевшему светскую научную степень кандидата наук, но даже и простому выпускнику светского вуза советской эпохи. Нужно при этом отметить, что Г.А. Михайлов – кандидат философских наук, доцент, в Совете по делам религий при Совете Министров СССР возглавлял отдел Русской Православной Церкви, и, будучи вдумчивым и всестороннее образованным человеком, он имел представление об уровне церковных диссертаций.

Если после возобновления деятельности духовных академий в 1940-1950-е годы в них преподавали в том числе профессора еще императорской России, то в позднейшее время богословие в СССР развивали те, кто в нем родился. А это не могло не накладывать свой отпечаток: привыкшие с детства к ограничениям и запретам на религиозную мысль люди начинали воспринимать их как нечто естественное. Но вопреки давлению государственного атеизма православное богословие в России в советское время развивалось и в рамках межконфессионального, в том числе экуменического диалога. Большое значение для этого имела деятельность митрополита Никодима (Ротова).

Со стороны советского государства существовали жесткие ограничения на любые формы развития богословской науки. Д.Г. Добыкин и Н.А. Тарнакин в своей статье приводят факты того, как материалы проведенного в 1959 году межконфессионального собеседования были опубликованы лишь почти 10 лет спустя – после завершения антицерковных репрессий, инициированных Н.С. Хрущевым. Авторы связывают это с тем, что, по их мнению, то, что в 1959 году рассматривалось как форма религиозной пропаганды, в 1968 году могло уже расцениваться как научная публикация. В другой своей работе эти же авторы обращали внимание на то, что в период с 1964 по 1982 годы на основе анализа публикаций в «Журнале Московской Патриархии» и «Богословских трудах» можно сделать вывод о научном интересе ряда авторов, занимающихся библеистикой, к текстологии. В том числе ряд публикаций был связан с переводами Библии. В данной сфере занимался научной деятельностью и Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл, в то время ректор Ленинградской духовной академии. В частности, можно отметить его статью «К вопросу о реконструкции Кирилло-Мефодиевского перевода Священного Писания».

Несмотря на сопротивление государственного атеизма, на то, что возможность публикации научных исследований богословской тематики ограничивалась уже названными ранее двумя общецерковными изданиями, лишь одно из которых было научным, несмотря на то, что проведение богословских научных конференций в СССР было невозможно за крайне редкими исключениями, а выезд для участия в богословских научных мероприятиях за рубеж был доступен лишь для единиц, православное богословие развивалось и в тех рамках, в которых это было возможно в условиях Советского Союза. Причем «в рамках» в организационном смысле, а в духовном смысле православные богословы выходили за эти установленные им атеистами рамки. В небольшой по объему статье невозможно назвать всех тех православных ученых богословов, кто, неся подвижническое служение под давлением госатеизма, подготовили почву для того богословского возрождения, которое сопровождало тяжелые времена 1990-х годов. Сознательно не называю никаких имен, кроме одного, которое приведу ниже, чтобы не выказать каких-то своих субъективных предпочтений.

Протопресвитер Александр Шмеман в своей статье «Русское богословие. 1920-1972» писал: «Данная статья, показывая дефицит богословских публикаций в СССР, может создать впечатление, что среди русских, живущих при коммунизме, не велики богословские и духовные интересы. Истинно, однако, противоположное утверждение». И в качестве примера была дана ссылка на тома «Богословских трудов», изданные Московской Патриархией. Отец Александр Шмеман отмечал также: «В то время как давление атеистического правительства усиливается положение Церкви остается трагическим, более молодое поколение православных становится все более своенравным – и гласным – и представляет огромную надежду для будущего православного богословия».

Мне хотелось бы обратить внимание на то, что многое из написанного в советское время православными богословами, жившими в России, до сих пор имеется лишь в виде машинописных копий с очень ограниченным количеством экземпляров. Между тем, их публикация была бы интересна и важна сегодня, чтобы восстановить наше историческое преемство с этой эпохой служения в условиях противостояния со стороны богоборческого режима.

Особенно можно отметить назревшую потребность в издании трудов митрополита Никодима (Ротова). В ноябре 1974 года он направил в Ленинградскую (в то время) духовную академию пять томов своих трудов. Совет академии 6 февраля 1975 года на основании заключений рецензентов – профессоров протоиерея Михаила Сперанского и Н.Д. Успенского – признал эти работы заслуживающими того, чтобы по их совокупности присвоить владыке Никодиму ученую степень доктора богословия.

Ряд трудов митрополита Никодима (Ротова) на сегодняшний день издан. В частности, можно отметить магистерскую диссертацию, посвященную Римскому папе Иоанну XXIII. Она была защищена в Московской духовной академии 15 апреля 1970 года. В сокращении работа была опубликована в посвященном митрополиту Никодиму сборнике «Богословские труды», вышедшем на следующий год после его кончины. Полностью работа вышла в Вене в 1984 году. В 2019 году Санкт-Петербургская духовная академия издала его «Историю Русской духовной миссии в Иерусалиме», за которую архимандрит Никодим (Ротов) в 1959 году был удостоен степени кандидата богословия.

В книге «Человек Церкви», изданной по инициативе митрополита Крутицкого и Коломенского Ювеналия к 20-летию со дня кончины и 70-летию со дня рождения митрополита Ленинградского и Новгородского Никодима, Патриаршего Экзарха Западной Европы (1929-1978), игумен Августин (Никитин), ныне архимандрит, в статье «Библиография трудов митрополита Никодима» приводит впечатляющий перечень написанного владыкой. Как писал в этой книге митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл, ныне Святейший Патриарх: «Он был, возможно, первым из иерархов послереволюционной Русской Православной Церкви, кто сумел выйти за пределы того подобия социальной резервации, в которой государство определило пребывать Православию, и сделать шаг навстречу обществу и властям, дабы постараться включить их в некую систему отношений диалога и партнерства с Церковью.

Сегодня Русская Православная Церковь реализует масштабные проекты, связанные с нашей духовной преемственностью с богословским наследием времен Российской империи. Отдельно выделил бы здесь труды Издательского совета Русской Православной Церкви по публикации полного собрания трудов святителя Феофана Затворника, что является поистине грандиозной задачей. Некоторые из трудов богословов советской эпохи сегодня также публикуются, и это очень ценно, учитывая то, что в «Богословских трудах» в свое время могла быть опубликована лишь очень малая часть имевшихся работ, большинство из которых на сегодняшний день продолжают находиться только в рукописном виде. Поэтому даже для многих исследователей они, по сути, закрыты. Да и сами «Богословские труды» на сегодня по сути раритетное издание. Поэтому представляется, что целесообразно было бы более внимательно отнестись к тому наследию, которое в рукописном (машинописном) виде осталось от советского периода истории отечественной богословской мысли, в первую очередь всему наследию митрополита Никодима (Ротова). При этом было бы совершенно неисторично и ненаучно оставлять за скобками и те труды Владыки, которые в контексте современной церковной оценки советской эпохи могут выглядеть не попадающими в нынешний «мейнстрим». Деятельность этого выдающегося иерарха нашей Святой Церкви в то время – яркое свидетельство церковных поисков достижения стабильного положения Русской Церкви в Советском Союзе и, как следствие, возможность для богословов того времени публиковать свои труды и успешно трудиться на ниве мировой христианской православной богословской мысли.