О Христианском радовании и плаче

Чему люди радуются и о чём печалятся?
Что такое христианская радость, и о чём наши христианские слёзы и плач?

Об этом рассуждает автор статьи, обращаясь к Библии и к наследию святых подвижников Церкви, и об этих вопросах предлагается порассуждать участникам и гостям нашего замечательного форума.

<< Представляется, что эти вопросы неоднократно обсуждались в рамках современного христианского нравственного богословия, и в нравственном богословии же много раз формулировались ответы на них – с опорой на святоотеческое наследие, труды и трактаты православных мыслителей и богословов. Задумаемся, в полной ли мере мы осознаём суть христианского учения о радостях и скорбях в человеческой жизни?

Конечно, каждый человек боится скорбей, не желает и не хочет их приближения, стремится к радостным чувствам и состояниям, связанным с переживанием благодатных воздействий Бога. Спокойная, тихая, мирная жизнь без потрясений и бед желается каждым, но практически никому не дана. Ибо жизнь наша не проходит без горя и злостраданий.

Однако известно, что верующий христианин знает о неизбежности скорби для духовного возрастания и спасения. Но как соединить прискорбность и радостность в осмысленном христианском опыте? Всякому ли понятен обобщающий вывод, который дан нам в многочисленных попытках ответить на эти сложные вопросы? Дадим себе труд поразмышлять на такие противоречивые темы, как «христианское радование» и «христианский плач».

В большинстве случаев следует признать некую односторонность в опыте современных размышлений о радости и скорби в жизни христианина: радость и скорбь часто рассматриваются как диаметральные противоположности. Действительно, и современный секулярный рациональный ум воспринимает их в плане бинарных оппозиций: радость – как отсутствие скорби, а скорбь – как отсутствие радости. Не может возникнуть радостного состояния при скорбях, а скорбь отрицает всякое радостное переживание. Так мыслит рационалистический тип сознания в целом.

Суть этой коллизии осложняется качественными характеристиками, которые в христианском контексте приобретают радость и скорбь. Таким образом, в дополнение к секулярному (и достаточно примитивному, как мы убедились) взгляду на эту проблему, вопрос осложняется усечёнными и поверхностными трактовками, выработанными внутри самого христианства, точнее в тех экспликациях, которые в отрыве друг от друга создают искажённое понимание радости и скорби как не связанных категорий. Поясним нашу мысль.

Христианин должен быть радостным – так рисует нам образ православного верующего церковная традиция, опирающаяся на евангельское благовестие: «Радуйтесь и веселитесь, яко мзда ваша многа на небесех» (Мф. 5:12). И этот образ светлой радости подлинно онтологичен уже потому, что с каждым из нас – радость Светлого Христова Воскресения.
Более того, излишние печаль и уныние являются греховными состояниями для верующего человека: «Также, когда поститесь, – говорит Христос, – не будьте унылы, как лицемеры, ибо они принимают на себя мрачные лица, чтобы показаться людям постящимися. Истинно говорю вам, что они уже получают награду свою» (Мф. 6:16). В Первом послании к фессалоникийцам св. апостол Павел наставляет так своих собратьев по вере: «Всегда радуйтесь, непрестанно молитесь, за всё благодарите: ибо такова о вас воля Божия во Христе Иисусе» (1 Фес. 5:16-18). Вновь мы встречаемся с темой заповеданной христианам радости. И таких примеров, убеждающих нас сохранять и поддерживать в себе радование о Господе, в евангельских текстах, апостольских посланиях, святоотеческих творениях множество.

И новоначальный, и умудрённый жизненным опытом верующий человек, если он психологически устойчив, знает об образе этой христианской радости и постоянно стремится к ней, несмотря на жизненные трудности, а часто даже вопреки жизненным обстоятельствам: «Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня. Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах», – учит Христос в Нагорной проповеди (Мф. 5:3-12 и Лк. 6:20-23).

Размышляя на тему христианского радования, протопресвитер Александр Шмеман высказывается прямо и определённо: «Начало “ложной религии” – неумение радоваться, вернее – отказ от радости. Между тем, радость потому так абсолютно важна, что она есть несомненный плод ощущения Божьего присутствия. Нельзя знать, что Бог есть, и не радоваться. И только по отношению к ней правильны, подлинны, плодотворны и страх Божий, и раскаяние, и смирение. Вне этой радости они легко становятся “демоническими”, извращением на глубине самого религиозного опыта. Религия страха. Религия псевдосмирения. Религия вины: всё это соблазны, всё это “прелесть”. Но до чего же она сильна не только в мире, но и внутри Церкви… И почему-то у “религиозных” людей радость всегда под подозрением. Первое, главное, источник всего: “Да возрадуется душа моя о Господе…”». Известный богослов затрагивает очень тонкую материю, размышляя на тему божественной радости, ибо её нужно всегда отличать от земной радости, связанной с источниками мнимой личной или социальной успешности – радости мирской и грешной.

Светлая пасхальная божественная радость о спасении через Воскресшего Христа пронизывает кающегося грешника, который признаёт своё падение: «Страх греха не спасает от греха. Радость о Господе спасает. Чувство вины, морализм не “освобождают” от мира и его соблазнов. Радость – основа свободы, в которой мы призваны “стоять”. Где, как, когда извратилась, замутилась эта “тональность” христианства, или, лучше сказать, где, как и почему стали христиане “глохнуть” к ней? Как, когда и почему вместо того, чтобы отпускать измученных на свободу, Церковь стала садистически их запугивать и стращать?». В известной молитве святого Макария Великого, входящей в число молитв утреннего правила, мы читаем: «Боже, очисти мя грешнаго, яко николиже сотворих благое пред Тобою, но избави мя от лукаваго, и да будет во мне воля Твоя; да неосужденно отверзу уста моя недостойная и восхвалю имя Твое святое, Отца и Сына и Святаго Духа, ныне и присно и во веки веков. Аминь». Буквально: «Боже, очисти меня, грешного, ибо я никогда не делал доброго пред Тобою…», т.е. каждый верующий, вслед за великим святым, признаёт отсутствие каких-либо заслуг и добродетелей перед Богом, признаёт свою повреждённую грехом природу и обращается к Богу с просьбой об исцелении в радостной (подчеркнём именно – радостной!) надежде на благодатную помощь и скорое заступничество Бога.

Отец Александр Шмеман очень остро ставит вопрос о христианском радовании, основанном именно таком христианском смирении, на признании собственной беспомощности и одновременно на радостной уверенности в спасении и оправдании через веру в Иисуса Христа, исполнение заповедей и участие в церковных таинствах, противопоставляя этому божественному состоянию, греховность земной человеческой радости, устремлённой к «похоти очей» и «похоти плоти»: «Не любите мира, – наставляет св. апостол Иоанн, – ни того, что в мире: кто любит мир, в том нет любви Отчей. Ибо всё, что в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская, не есть от Отца, но от мира сего» (1 Ин. 2:15-16). Мысль отца Александра утверждает первостепенное значение радостной и благой вести о рождении Спасителя, Крестной смерти и Воскресении. Всё остальное, настаивает он, является второстепенным. Если есть вера, то она всегда основана на радости, которую даёт верующему сознанию Спаситель-Христос.

К сожалению, очень часто эта радостная вера подменяется в церковной практике мрачным и унылым переживанием социальных неудач, личной неуспешности, навязчивых мыслей о «греховности». Отец Александр далее справедливо недоумевает: «И какая-то слабость или ложный стыд мешают сказать каждому: “Никаких советов у меня нет. Есть только слабая, колеблющаяся, но для меня несомненная радость. Хотите?” Не хотят. Хотят разговоров о “проблемах” и болтовни о том, как их “разрешать”. Нет, не было большей победы диавола в мире, чем эта “психологизация религии”. Доказательство: все что угодно есть в психологии, одно в ней абсолютно невозможно, немыслимо и недопустимо: радость».

Итак, мы встречаемся с двумя противоположными образами радости – подлинно онтологической, просветлённой радостью в Боге и о Боге, с одной стороны, и земной, ограниченной, погружённой в контекст социальной успешности/неуспешности, обречённой на тупик психологического самодовольства или отчаяния, с другой.

Однако как же быть с христианским плачем? Как быть с покаянным оплакиванием грехов? Ведь этот плач является всё-таки неизбывным для нас и также заповеданным верующим христианам, как и радость спасения и прощения. Ибо скорби, которые даются каждому христианину, отнюдь не прибавляют лёгкой весёлости и радостности, они всегда связаны с лишениями, притеснениями, болью физической и душевной, страданиями, горем и несчастием. Страдания неизбежны, учит христианство, но от нас самих зависит, как их переносить – по-христиански или нет. Ведь терпеть скорбь и страдания можно и без Христа – и это будет мучительное, безрадостное, титаническое и в некотором отношении богопротивное претерпевание, лишённое благодати, утешения и радости. О христианском образе страдания, пронизанном надеждой и упованием, свидетельствует Христос. Ибо Спаситель и Сам шёл путём скорбей и страданий и, находясь в предельном напряжении воли, молил Бога-Отца в Гефсиманском саду: «Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия…», – и Сам покорно принял смерть: «Впрочем не как Я хочу, но как Ты» (Мф. 26-39).

«Да будет воля Твоя» – не только наш, человеческий, но и богочеловеческий призыв, осуществление которого и рождает радость, даже радость приятия скорбей. «Сие сказал Я вам, – благовествует Христос, – чтобы вы имели во Мне мир. В мире будете иметь скорбь; но мужайтесь: Я победил мир» (Ин. 16-33).

Игумен Никон (Воробьёв) в поучительных посланиях пасомому говорит об этом так: «Многими скорбьми подобает внити в царствие Божие. Умный и верующий человек использует скорби к великому успеху в духовной жизни, а немудрый, ропотливый теряет случай для приобретения, вредит себе, расстраивая и тело, и душу. Печаль мира сего смерть соделывает, – вот как можно расстраиваться. Проси мудрости у Господа для спасения и исполнения воли Божией (а не для мирских целей), и Господь подаст».

Плач является оборотной стороной христианского радования, поскольку сказано: «Блаженны плачущие, ибо они утешатся» (Мф. 5:4). Сказано также: «Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня. Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах…» (Мф:5-11-12). Однако нужно помнить, что плач, как и радость, также может иметь два противоположных образа. Слёзы и плач психологически могут быть опутаны тонким тщеславием и самоценением. Очень точно эти состояния описаны у св. Феофана Затворника: «Слезы – плач о грехах. Когда придёт тщеславие из-за слёз, вы перенесите взор на грехи <...> и скажите душе своей: вишь, что нагородила! Есть тут чем тщеславиться?! Если искренно сие сделаете, то вместо тщеславия восприимете горькое сокрушение, которое всегда старайтесь иметь под слезами. Мне думается, что слёзы держат вас в самочувствии или самоценении. Это чувство самое опасное. Трудитесь углублять чувство, что вы ничто. Грозит вам апостол: если кто думает, что он есть что-нибудь, тогда как есть ничто, то обольщает сам себя и истины нет в нём».

Другой образ плача теснейшим образом связан с радостью о Боге: «Я радуюсь, – пишет апостол Павел, – не потому, что вы опечалились, но что вы опечалились к покаянию; ибо опечалились ради Бога... Ибо печаль ради Бога производит неизменное покаяние ко спасению, а печаль мирская производит смерть. Ибо то самое, что вы опечалились ради Бога, смотрите, какое произвело в вас усердие...» (2 Кор. 7, 9-11). Радость о Воскресшем Спасителе ведёт к покаянному плачу, который соделывает верующего блаженным, счастливым и радостным, поскольку утешением для кающихся становится и прощение, и надежда, и упование спасения. И это не противоречие, а, говоря на языке философии, основная антиномия религиозного сознания.

За любыми прискорбностями в жизни христианина открываются многие утешения. Безропотное подчинение воле Божией – христианский идеал, приносящий радость. Таким образом, можно говорить также о некой внутренне закономерной потребности верующей души в очистительном страдании. Это отнюдь не то лишённое благодати, извращённое, «садистическое» или «мазохистическое» страдание, о котором повествует и на которое справедливо негодует отец Александр Шмеман. Это страдание Креста, которое является Божиим даром и свидетельством любви Господа: «А я не желаю хвалиться, разве только крестом Господа нашего Иисуса Христа, которым для меня мир распят, и я для мира», – пишет св. апостол Павел в послании галатам (Гал. 6, 14). А в послании филиппийцам подчеркивает: «И сие от Бога, потому что вам дано ради Христа не только веровать в Него, но и страдать за Него таким же подвигом, какой вы видели во мне и ныне слышите о мне» (Флп. 1-29).

Скорби непостижимым для неверующего сознания образом вызывают у христиан духовную радость, поскольку в скорбях запечатлевается приближение Бога: «С великою радостью принимайте, братия мои, – обращается св. апостол Иаков к общине верующих, – когда впадаете в различные искушения, зная, что испытание вашей веры производит терпение; терпение же должно иметь совершенное действие, чтобы вы были совершенны во всей полноте, без всякого недостатка» (Иак.1-2:4); или у св. апостола Павла читаем: «И не сим только, но хвалимся и скорбями, зная, что от скорби происходит терпение, от терпения опытность, от опытности надежда, а надежда не постыжает, потому что любовь Божия излилась в сердца наши Духом Святым, данным нам» (Рим. 5:3-5).

Глубочайшее значение страдания заключается в возможности обновления и изменения (μετάνοια) христианской души, её очищения – через умерщвление гордыни, высокоумия и тщеславия. Христианство не освобождает от земных страданий, но рождает в сознании верующего видение благодатных свойств страдания, которые способствуют облегчению мучительности их переживания «Ибо иго Моё благо и бремя Моё легко»: «Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас; возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим; ибо иго Мое благо, и бремя Мое легко» (Мф. 11:27-30).

В Библии, в житийных произведениях, аскетических трудах святых отцов Церкви встречается множество примеров, когда христиане претерпевали боль физических и душевных мук, невзгод и лишений, воспринимая эти страдания и скорби не в качестве злой участи, а как Божий дар. Способность мужественно преодолевать страдания, побеждать страх приближения смерти, претерпевать мучения и горе имеет сверхъестественную природу; человек без опоры на помощь Бога не способен не только на этот подвиг, но и на малейшее испытание трудностями жизни. И такую сверхъестественную способность сообщает нам христианство с избытком, поскольку мы научаемся преодолевать жизненные скорбные обстоятельства с радостью. Конечно, в совершенстве такой способностью овладевают только святые. Жития всех святых содержат примеры подвижнического несения креста скорбей во Имя Христово и во славу Божию. (Св. преподобный Леонтий Михайловский, прошедший долгие годы мучительных испытаний в лагерях и ссылках, говорил: «… я в раю был, а не в тюрьме»).

Любовь ко Христу даёт силы верующему христианину воспринимать в любой скорби – и большой, и малой – благостную отраду, которая соделывает эту самую скорбь радостотворной и желаемой. Христианин ценит человеческое страдание прежде всего как возможность проявить верность и любовь к Богу. Именно любовь к Богу определяет в нас богоподобие, а значит, благостное терпение скорбей является нашей жизненной задачей: «Горестей на земле более, чем радостей; – пишет св. Феофан Затворник, – то и другое посылает Бог, то для возбуждения от нравственного усыпления, то для пресечения неправостей и грехов, то для покаянного их очищения, то для возвышения покорности Богу, все устрояющему, для подаяния повода явить мужество и терпение во славу Божию и другие высокие добродетели».

Крест страданий христианина даёт ему возможность стать соработником Христу Спасителю. И, конечно, никакая скорбь, перенесённая со смирением и радостью, не остаётся без внимания Бога – этот труд получит достойную награду: «А души праведных в руке Божией, и мучение не коснется их. В глазах неразумных они казались умершими, и исход их считался погибелью, и отшествие от нас – уничтожением; но они пребывают в мире. Ибо, хотя они в глазах людей и наказываются, но надежда их полна бессмертия. И немного наказанные, они будут много облагодетельствованы, потому что Бог испытал их и нашел их достойными Его» (Прем. 3:1-5).

Однако Бог вознаграждает верующих за благодушное терпение скорбей и в земной жизни. Часто мы живём, не претерпевая скорби, а лишь в ожидании этих скорбей; причём парадокс состоит в том, что само ожидание страданий становится мучительным и скорбным!

Мы не замечаем и не хотим замечать дарованной нам благодати – в мире, тишине и спокойствии, в счастье общения с родными и близкими, в обилии «земных плодов», которые питают нас. Мы забываем, что эти состояния не являются самодостаточными и сами собой разумеющимися; они есть результат благодатного воздействия Бога на нашу жизнь и судьбу, которое мы не заслужили и за которое мы обязаны Его благодарить. А забвение этих божественных благодеяний есть неблагодарность. Бог не является источником зла, Господь по нашему забвению и нерадению, по нашей неблагодарности попускает малые скорби, перенесение которых является для нас школой духовного возрастания.

Таким образом, лишения, страдания, притеснения являются результатом наших собственных грехов (отсутствия в нас памятования о Боге). Да, и скорбные обстоятельства попускаются Богом лишь в той мере, которая нам по силам, – как лекарство от забвения, гордыни и тщеславия. В этом и проявляется милость Божия к человеку и человеческой судьбе: «Щедр и милостив Господь, долготерпелив и многомилостив: не до конца гневается, и не вовек негодует. Не по беззакониям нашим сотворил нам, и не по грехам нашим воздал нам…» (Пс. 102:8-10).

Неблагодарность Богу за Его благодеяния проявляется в ожидании злой участи от Бога, а не от самих себя. Мы сами определяем свою злую участь, осуждая ближних, завидуя успеху других, обманывая и злословя, являясь самолюбивыми и горделивыми, впадая в похоть и блуд. Мы не замечаем за собой этих греховных расположений и состояний и, увы, не понимаем, что только милость Божия к нам останавливает их разрушительные и ядовитые последствия. Бог ограждает нас от нас самих. Лишь малая часть вполне заслуженных нами скорбей касается нашей жизни, и мы отваживаемся называть её испытанием или искушением: «В искушении никто не говори: Бог меня искушает; потому что Бог не искушается злом и Сам не искушает никого, но каждый искушается, увлекаясь и обольщаясь собственною похотью; похоть же, зачав, рождает грех, а сделанный грех рождает смерть» (Иак. 1:13-15).

Конечно, в жизнь человека приходят скорби, которые не являются последствием его личной греховной жизни, ибо «пути Господни неисповедимы»: «О, бездна богатства и премудрости и ведения Божия! Как непостижимы судьбы Его и неисследимы пути Его!» (Рим. 11:33); и каждый из нас проживает собственную судьбу не в изоляции от мира людей, а в теснейшей связи с жизнью своих ближних. Вступая в общение с ближними – людьми самых разных качеств, добрыми и озлобленными, верующим и неверующими, отзывчивыми и замкнутыми, щедрыми и скупыми и т.д., – мы вольно и невольно вторгаемся в орбиту их судеб (как, впрочем, и они вступают в нашу судьбу). Святые отцы учат, что часто последствия чужой греховной жизни может воспринять на себя человек, не имеющий к грехам, совершённым другими людьми, отношения. Так ведь и Христос взял на себя все грехи мира и претерпел крестные страдания, чтобы искупить, оправдать спасти нас!

Да и вся жизнь Иисуса Христа была несением скорбей и страданий, и пролитая на Кресте Кровь Спасителя – завершающий подвиг искупления, навсегда нас связывающий с Богом неоплатным долгом. Именно поэтому кровь христианских мучеников, согласно Тертуллиану, есть «семя христиан»: «Нас становится больше по мере того, как вы уничтожаете нас: кровь христиан есть семя».

В том и состоит идеал христианской жизни, чтобы нести тяготы друг друга, молиться друг за друга, любить и прощать, нести страдания «за други своя» («Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за други своя» (Ин. 15:13) и «любить врагов своих» («А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас, да будете сынами Отца вашего Небесного, ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных» (Мф.5:43-45).

«Пусть тебя гонят, – говорит св. Исаак Сирин, – ты не гони; пусть тебя распинают, ты не распинай; пусть обижают, ты не обижай; пусть на тебя клевещут, ты не клевещи; будь кроток, а не ревностен во зле. Самооправдание – не христианского жития дело; об этом нет и намека в учении Христовом. Веселись с веселящимися и плачь с плачущим; ибо это – признак чистоты. С больными болезнуй; с грешными проливай слезы; с кающимися радуйся». Крест Христов напоминает нам и о страданиях, и о любви: о том, что мы не только не должны опасаться и избегать скорбей, а наоборот, радоваться им с верой в их очистительное и спасительное для нас назначение – «и будете ненавидимы всеми за имя Мое; претерпевший же до конца спасется» (Мф. 10-22).

Комментируя евангельскую фразу «претерпевший же до конца спасется», св. Феофан Затворник пишет: «А есть ли нам, что терпеть? В этом ни у кого не бывает недостатка. Поприще терпения у всякого широко; стало быть, и спасение у нас под руками. Претерпи все до конца и спасен будешь. Надо, однако же, терпеть умеючи, а то можно протерпеть и пользы никакой не получить. Во-первых, веру святую блюди и жизнь по вере веди безукоризненную; всякий же случающийся грех очищай тотчас покаянием. Во-вторых, все, что приходится терпеть, принимай как от руки Божией, помня твердо, что без воли Божией ничего не бывает. В-третьих, веруя, что все от Господа исходящее посылается Им во благо душам нашим, о всем искренно благодари Бога, благодари и за скорби, и за утешения. В-четвертых, полюби прискорбность ради великой её спасительности и возбуди в себе жаждание её, как пития хотя горького, но целительного. В-пятых, держи в мысли, что когда пришла беда, то её не сбросишь как тесную одежду; надо перенесть. По-христиански ли ты перетерпишь её или не по-христиански – всё же претерпеть неизбежно; так лучше же претерпеть по-христиански. Ропотливость не избавляет от беды, а только её отяжеляет; а смиренная покорность определениям Промысла Божия и благодушие отнимают тяготу у бед. В-шестых, сознай себя стоящим ещё и не такой беды, сознай, что если бы Господь хотел поступить с тобой по всей правде, то такую ли беду следовало послать тебе? В-седьмых, больше всего молись, и милостивый Господь подаст тебе крепость духа, при которой, тогда как другие дивиться будут твоим бедам, тебе будет казаться, что и терпеть-то нечего».

Итак, резюмируя нашу тему, отметим, что, во-первых, христианские радость и скорбь не являются друг другу противопоставляемыми состояниями, их можно назвать неразрывно связанными антиномическими категориями. Во-вторых, существуют два различных образа как радости, так и скорби – секулярное (мирское) и церковное понимание этих состояний, которые и являются диаметрально противоположными и отрицающими друг друга. Радость мирская и радость духовная не имеют между собой связи. Мирская радость отторгает любую скорбь, не желает её, исчезает, как туман, под воздействием скорбных обстоятельств жизни. Духовная радость находит в скорби утешение. Скорбь как страдание без Бога тяжеловесна, мучительна, беспросветна и безнадежна. Скорбь как соработничество Богу ведёт к радости встречи с Богом. И, наконец, христианским идеалом является восприятие скорби как радости во славу Божию, как несение спасительного Креста во Имя Христово. Приближение к этому идеалу возможно только на пути к святости – через смирение, признание немощей, покаяние и отдание самого себя в волю Божию.

Святитель Филарет Московский выразил этот идеал в словах замечательной молитвы:

«Господи: не знаю, чего мне просить у Тебя? Ты один ведаешь, что мне потребно. Ты любишь меня паче, нежели я умею любить себя.

Отче! Даждь рабу Твоему – чего сам я и просить не умею. Не дерзаю просить – ни креста, ни утешения! Только стою пред Тобою; сердце мое – отверсто.

Ты зриши нужды, которых я не знаю. Зри! – и сотвори со мною по милости Твоей: порази и исцели, низложи и подыми меня. Благоговею и безмолвствую пред Твоею святою волею и непостижимыми для меня Твоими судьбами.

Приношу себя в жертву Тебе. Предаюсь Тебе. Нет у меня желания, кроме желания – исполнить волю Твою... Научи меня молиться. Сам во мне молись».

Аминь.

Агафангел (Гагуа), игумен — 13 июля 2017