Теология и межрелигиозный диалог: от полемики к сотрудничеству

[Vardan]

Институт научной информации по общественным наукам РАН

Отдел внешних церковных связей Московского Патриархата

Межрелигиозный совет России

Мельник С. В.
Теология и межрелигиозный диалог: от полемики к сотрудничеству
Вопросы теологии. Том 1, No 3. Сстраницы 307–333.
http://doi.org/10.21638/spbu28.2019.302

В статье описываются четыре типа межрелигиозного диалога:

• «полемический»
  
• «миротворческий»
  
• «когнитивный»
  
• «партнерский»

строящиеся вокруг следующих вопросов: «Кто прав?», «Как нам мирно жить вместе?», «Кто ты?» и «Что мы можем сделать для улучшения мира?».

Рассматривается место Теологии в каждом из указанных типов межрелигиозного диалога. В условиях религиозного плюрализма, распространения новых религиозных движений, а также имеющей место тенденции к сближению религий - Тология не теряет значимости как инструмент защиты своей веры, аргументированного обоснования ее преимуществ. В контексте когнитивного диалога анализируется значение теологии в таких областях, как теология религий, формирование отношения к последователям других религий, компаративная теология, духовный диалог.
Одна из главных стратегий миротворческого диалога заключается в выявлении сходств религиозных мировоззрений в догматике и этике.

Выделяются три области сотрудничества религий в партнерском диалоге: «человек», «общество», «окружающая среда». Роль теологии состоит в выявлении возможных направлений и осмыслении концептуальных оснований для межрелигиозного сотрудничества. Особое внимание в статье уделяется анализу сотрудничества религий для утверждения в обществе традиционных нравственных и духовных ценностей. Автор приходит к выводу, что место теологии в сфере межрелигиозных отношений разнопланово и многообразно. Рассмотрение этой сложной проблемы требует конкретизации, дифференцированного подхода, т. е. прояснения роли теологии в различных типах межрелигиозного диалога — полемическом, миротворческом, когнитивном и партнерском, а также в их подвидах.
Общая тенденция заключается в том, что при сохранении традиционной роли теологии для «защиты» своей веры (полемический диалог) все больше внимания начинает уделяться богословскому осмыслению того возможного позитивного вклада, который могут внести религии в жизнь общества в различных сферах и человечества в целом (партнерский диалог).

Понятие межрелигиозного диалога

На протяжении всей истории человечества религия играла большую роль в жизни отдельных людей, обществ и цивилизаций. В конце XIX — начале XX в. широкое распространение получило представление, согласно которому религия должна естественным образом прийти в упадок и выродиться в условиях развития научной рациональности, технического прогресса и модернизации обществ. Однако сегодня можно с уверенностью говорить о том, что секулярная гипотеза оказалась ошибочной. Как констатирует известный американский социолог религии Питер Бергер, мир остается «таким же яростно религиозным, как был всегда, а в некоторых местах даже более, чем когда-либо еще».

Современность, утверждает этот ученый, породила не секуляризацию, а плюрализм, т. е. многообразие мировоззренческих и ценностных систем, сосуществующих в рамках одного общества. Мы являемся свидетелями формирования единого информационного пространства, создаваемого Интернетом и СМИ, развития электронных коммуникационных технологий, в том числе социальных сетей и мессенджеров, повышения степени мобильности человека.
В этом контексте можно утверждать, что земной шар, по меткому выражению канадского философа М. Маклюэна, «сжался» до размеров «глобальной деревни». Современный мир, в котором религиозное сознание в его различных формах продолжает занимать значимое место, характеризуется беспрецедентно высокой степенью взаимозависимости и взаимосвязи. В этих условиях особую ак-туальность приобретает задача осмысления комплекса проблем, связанных с выстраиванием отношений между последователями разных религий, что обычно обозначается термином «межрелигиозный диалог».
Перед проведением анализа различных видов межрелигиозного диалога и определения возможного места в них Теологии, представляется полезным сделать несколько предварительных замечаний относительно семантики этого словосочетания.
Этимологически термин «диалог» про-исходит от греческого слова «логос» (λόγος — «слово», «речь») и префикса диа- (διά — букв. «через»). Вопреки расхожему заблуждению в этом слове не содержится числительного «два» (греч. δι —«ди», δύο — «дуо»), поэто-му использование термина «полилог», в котором подчеркивается участие в общении более чем двух лиц, оказывается излишним. Термин «диалог» за длительную историю своего существования приобрел множество различных коннотаций; например, в современном контексте под этим термином нередко понимается только «позитивный» вид коммуникации.
В данной работе понятие диалога будет использоваться в буквальном, максимально широком смысле: в значении разговора, беседы, обмена высказываниями, любой формы коммуникации независимо от ее характера.

Отдельного комментария требует и слово «межрелигиозный», которое нередко отождествляют с понятием «межконфессиональный». Слово «конфессия» (лат. сonfessio — «исповедание») возникло в христианском ареале для обозначения различных деноминаций — католицизма, православия, лютеранства и др. Впоследствии этот термин начали иногда использовать для обозначения течений внутри других религий (суннизм, шиизм в исламе; тхеравада, махаяна, важдраяна в буддизме и пр.), а также для религии в целом. В последнем значении термины «межрелигиозный» и «межконфессиональный» стали употребляться как синонимы.

В представленной статье термином «межрелигиозный» будет обозначаться диалог между разными религиями, а не деноминациями внутри христианства («межконфессиональный диалог»), который имеет свою специфику и должен рассматриваться отдельно.
Понятие межрелигиозного диалога может употребляться в разных смыслах и контекстах, обозначая обширный спектр способов межрелигиозного взаимодействия.

В общем, пользуясь словами В. К. Шохина, можно констатировать, что «и в понимании семантики “диалога религий”, и в ос-мыслении его задач царят неопределенность и неясность».
Исследователь Т. Мерриган считает, что межрелигиозный диалог можно отнести к особому классу терминов, которые все используют, но никто не может объяснить, что это такое. В данном контексте он пишет: «Диалог, возможно, является наиболее неясным (ambiguous) термином в лексиконе, формирующемся в связи с вызовом, который был брошен религиям глобализацией и плюрализмом. При попытке истолкования этого понятия возникает целый диапазон взаимосвязанных проблем, таких как конкретные цели диа-лога... условия диалога, темы, которые должны обсуждаться (или избегаться) в его процессе, критерии оценки успеха диалога и так далее».

Здесь мы видим указание на отмечаемую многими исследователями главную проблему, возникающую при попытке описать межрелигиозный диалог; она заключается в том, что он является очень сложным, многоаспектным феноменом, который может реализовываться во множестве форм, и сама их типологизация представляет собой научную проблему.

Ниже автор изложит разработанную им классификацию видов межрелигиозного диалога, после чего рассмотрит соотношение каждого из них с теологией.

[Vardan]

Для описания межрелигиозного диалога автор предлагает использовать классификацию, в основе которой лежат четыре критерия:
•«интенция» — что именно является мотивацией к диалогу;
•«цель» — какие задачи ставят перед собой участники;
•«принципы» — какими принципами определяется взаимодействие;
•«форма» — кто участвует в диалоге, в какой форме выражается диалог.

Базовым для классификации выступает критерий «интенции», т. е. та мотивация, которая побуждает последователей разных религий вступать в отношения друг с другом. Следует сознавать, что религии как социальному институту свойственно стремление к собственному сохранению и распространению, а как особая мировоззренческо-ценностная система она утверждает свою исключительность и является органически целостной, самодостаточной. В связи с этим с точки зрения религиозного сознания возможные мотивации для вступления в контакт с представителями другой религии весьма ограниченны, а их прояснение оказывается крайне важным для понимания характера и возможных задач межрелигиозного диалога.
В соответствии с критерием интенции можно выделить четыре основных типа межрелигиозного диалога:
«полемический», «миротворческий», «когнитивный» и «партнерский».

Все религии в той или иной степени утверждают исключительность своего основателя и священных текстов, считают последователей других духовных традиций так или иначе заблуждающимися; поэтому религии могут рассматриваться не просто как сосуществующие, но и как конкурирующие мировоззренческие системы. Вследствие этого «естественной» интенцией для контактов между последователями различных религий является попытка распространить или защитить свою веру. До современно-го этапа межрелигиозного диалога, начавшегося в конце XIX в., тип межрелигиозного взаимодействия, который предполагал споры, полемику, стремление доказать свою правоту, был преобладающим.
История религий знает множество примеров такого полемического межрелигиозного диалога — как в форме соответствующих сочинений, так и в форме непосредственных встреч верующих.

В XX в. все большее распространение получает установка на эмпатическое изучение разных культур и религий. Интенцией для межрелигиозного диалога в этом случае становится то, что можно обозначить в общем как «стремление к познанию».
Это «познание» может пониматься как сократовское вопрошание, особый способ рассуждения или дискуссии, и как взаимодействие Я и Ты в контексте философии Мартина Бубера, где важны не столько обсуждаемые проблемы, сколько сам акт встречи. Такой «когнитивный» межрелигиозный диалог может исходить из стремления познакомиться с другими традициями; для кого-то это возможность по-говорить об истине и смысле жизни, прояснить какие-то идеи и концепции разных религий, по-иному осмыслить собственную веру через призму других духовных традиций. Например, процесс исследования и осмысления других религий со стороны ряда видных католических деятелей нашел отражение в декларации «Nostra aetate» (1965), а также в других документах Второго Ватиканского собора, отразивших изменение отношения Католической церкви к нехристианским религиям.
Еще одним возможным стимулом для межрелигиозного диалога на современном этапе выступает осознание неизбежности сосуществования верующих разных религий и важности поддержания гармоничных взаимоотношений.

Укрепление мира и согласия между последователями разных религий, предотвращение конфликтов между ними выступает содержанием миротворческого диалога. Например, в 1970 г. была создана крупнейшая межрелигиозная организация с характерным названием «Религии за мир» (Religions for Peace), штаб-квартира которой находится в здании ООН в Нью-Йорке. Учитывая важность религиозного фактора, государственные и межгосударственные структуры оказываются заинтересованы в реализации различных миротворческих межрелигиозных инициатив.
Так, даже в атеистическом СССР в 1951 г. на третьей Всесоюзной конференции сторонников мира состоялась первая встреча религиозных лидеров. Межрелигиозные миротворческие форумы проводились и в дальнейшем: в 1977 г. в Москве состоялась Всемирная конференция «Религиозные деятели за прочный мир, разоружение и справедливые отношения между народами», московская Всемирная конференция «Религиозные деятели за спасение священного дара жизни от ядерной катастрофы» 1982 г. собрала 590 делегатов из 90 стран.
Практика проведения подобных международных межрелигиозных форумов, в ходе которых главы религиозных общин выражают свою солидарность в приверженности ценностям мира и дружбы между отдельными людьми и народами, распространена очень широко. После событий 11 сентября 2001 г. одной из центральных тем, обсуждающихся на межрелигиозных форумах, становится противодействие распространению экстремизма и терроризма под религиозными лозунгами. Еще одной возможной мотивацией для вступления в межрелигиозный диалог является осознание избытка человеческого страдания в мире.

Признавая свою ответственность и основываясь на общих для религиозного сознания ценностях, последователи разных духовных традиций в рамках партнерского диалога объединяют усилия в совместной деятельности с целью помощи нуждающимся людям, достижения желаемых социальных изменений. Партнерский диалог связан с диалогом миротворческим, поскольку предотвращение и урегулирование конфликтов может рассматриваться как одно из возможных направлений межрелигиозного сотрудничества.
Вместе с тем партнерский диалог не ограничивается миротворчеством, поддержанием согласия между религиозными общинами, что можно рассматривать как отдельную, самостоятельную задачу. Партнерский диалог выстраивается вокруг практической деятельности в социальной, экономической, образовательной, экологической сферах.
В качестве примера можно привести деятельность Межрелигиозной рабочей группы по оказанию гуманитарной помощи населению Сирии в рамках Совета по взаимодействию с религиозными объединениями при президенте РФ.
Первое заседание рабочей группы состоялось в апреле 2017 г.; в нем приняли участие представители различных деноминаций христианства, ислама, иудаизма и буддизма. По итогам деятельности рабочей группы 22 июня 2017 г. из Москвы в Латакию бортом Министерства обороны России была доставлена первая партия гуманитарной помощи жителям Сирии, собранная совместно российскими религиозными организациями.
В дальнейшем религиозные общины России продолжили эту работу по направлению в Сирию гуманитарной помощи на регулярной основе.

В каждом из указанных типов диалога на основании остальных критериев (цель, принципы, форма) можно выделить различные виды. В рамках критерия форма полезно различать три «уровня» диалога:

• «высокий/институциональный»,
• «низовой»
• «экспертный/концептуальный»

Институциональный уровень включает взаимодействие религиозных лидеров и официальных представителей религиозных общин. Одной из основных характеристик диалога здесь является то, что он осуществляется на институциональном уровне, т. е. участники вступают в него именно как представители своих религиозных организаций. «Низовому» уровню соответствует межрелигиозное взаимодействие мирян, молодежи, отдельных представителей духовенства, деятельность общественных организаций, занимающихся межрелигиозной проблематикой.

Феномен межрелигиозного диалога, кроме непосредственных встреч верующих, включает в себя также и «теоретическое измерение». Этот важный и неотъемлемый аспект межрелигиозного диалога можно обозначить как «концептуальный» уровень диалога. С каждым из рассмотренных типов диалога — полемическим, когнитивным, миротворческим и партнерским — можно соотнести вопрос, вокруг которого они выстраиваются: «Кто прав?», «Кто ты?», «Как нам мирно жить вместе?» и «Что мы можем сделать для улучшения мира?» (см. табл.).

Осмысление различных проблем, связанных с поиском ответов на указанные вопросы, и является той нишей, которую может занять Теология. Рассмотрим эту тему более подробно.

Теология и полемический диалог

Один из проблемных аспектов межрелигиозных отношений заключается в том, что религии представляют собой различные, во многом противоречащие друг другу мировоззренческие системы.
При этом каждая из них претендует на то, что ее основанием является так или иначе понимаемое сверхъестественное, божественный авторитет, истинность которого не должна подвергаться сомнению. В своем историческом бытии религии возникали в той или иной связи с другими духовными традициями, причем по отношению к ним утверждали свое превосходство.

Мотивация к распространению своей религии, увеличению числа ее последователей во многом является «естественной» для верующего человека. Однако при встрече с адептами других религиозных традиций это стремление наталкивается на сопротивление, вследствие чего могут возникать острые споры об истинности и спасительности разных вер.
Конечной целью полемического диалога является прозелитизм, т. е. стремление к тому, чтобы оппонент и все слушатели диспута с противоположной стороны признали ошибочность своих убеждений, осознали предпочтительность другой религии и обратились в нее.

Основные принципы выстраивания полемического диалога заключаются в том, что, во-первых, его базовой предпосылкой служит представление об исключительности каждой религии, а также о ее превосходстве над всеми другими.
Во-вторых, конкретное содержание и аргументация полемического диалога непосредственно связана с тем, между представителями каких именно религий идет дискуссия. Существуют определенные темы или «проблемные точки», которые затрагиваются в дебатах представителей разных религий, а также устойчивые стратегии построения аргументации и контраргументации, которые могут воспроизводиться на протяжении веков фактически без изменений. В частности, христианские апологеты часто отвечали на возражения иудеев и мусульман, связанные с такими вопросами, как Единство и Троичность Бога, возможность Боговоплощения, обязательность обрезания, мнимое сходство иконопочитания с идолопоклонством, значение монашества. Например, христиан часто обвиняли в том, что они почитают иконы как неких идолов, наделенных особой силой; в ответ на это христиане указывали, что они поклоняются не дереву и краске, а тому, кто на иконе изображен, и пр.
Полемический диалог может находить выражение как в форме дебатов верующих в ходе непосредственных встреч, так и в форме специальных сочинений. Во втором случае можно выделить несколько «жанров»: описание диалога, «обличительное богословие», апологетика. Например, христианский святой II в. Иустин Философ написал труд «Диалог с Трифоном Иуде-ем», где описывается полемика с элинизированным иудеем об истинности христианства. В первой части дискуссии рассматривается вопрос о роли Закона Моисея, во второй — о природе Иисуса Христа, в третьей — о спасении язычников. Для подтверждения своих высказываний авторы приводят многочисленные цитаты из Библии.
В 1263 г. в Барселоне в присутствии короля Якоба I состоялся межрелигиозный диспут между выкрестом из евреев, доминиканским монахом Пабло Христиани, и известным раввином Моше бен Нахманом (РаМБаНом), который был признан «победителем». В ходе диспута обсуждались две основные темы: пришел ли уже мессия, как верят христиане, или придет в будущем, как считают иудеи, и является ли мессия Богом или обычным человеком, рожденным от отца и матери. Очевидно, что полемический диалог не способствует сближению людей, а скорее наоборот, предполагает желание «победить» оппонента любой ценой, провоцирует конфронтацию и вражду. В связи с этим на современном этапе диалог между официальными представителями религиозных общин, как правило, предполагает отказ от прозелитизма и вообще от обсуждения каких-либо догматических тем, тем более противоречий.
Среди западных специалистов в области межрелигиозного диалога широко распространено мнение, что модель полемического диалога ушла в прошлое; она практически не встречается в современной практике межрелигиозных отношений. Однако данный тезис представляется спорным. Это утверждение справедливо лишь для межрелигиозного диалога официальных лиц, который во многом носит дипломатический характер. Для мирян, богословов, вообще для любого мыслящего верующего человека тема истинности своей религии, обоснованности ее воззрений в условиях многообразия различных религиозных традиций и форм религиозного опыта не теряет, да и не может потерять своей актуальности. При взаимодействии с представителями другой религии на бытовом, неформальном уровне нередко возникают дискуссии на темы вероучения, носящие хотя и в мягкой форме, но все же полемический характер. Например, в Кении получил распространение феномен, называемый «уличными дебатами», в которых последователи христианства и ислама спорят на догматические темы.

Одним из примеров межрелигиозной полемики среди экспертов могут служить на современном этапе дебаты с мусульманами на такие темы, как «Библия или Коран является откровением Бога?»; их организовывал православный священник Даниил Сысоев, убитый в 2009 г. Изложение и актуализация апологетической позиции Святых Отцов по отношению к исламу нашли отражение в работах священника Г. Максимова. Полемический богословский характер в области мусульманско-христианского диалога носят работы принявшего ислам православного священника Али Вячеслава Полосина. По мнению православного богослова А. И. Осипова, в условиях религиозного плюрализма весьма актуальна формулировка объективных аргументов истинности христианской веры, чему был посвящен ряд его работ и лекций.

Сегодня перед православными богословами возникают вызовы, связанные с распространением новых религиозных движений (например, кришнаитов или рериховского движения). Защищать свою веру нередко приходится и в контексте имеющей место тенденции к сближению религий, к распространению представлений о несущественности различий между ними. Примером здесь может служить работа православного иеромонаха Серафима (Роуза) «Православие и религия будущего».

Таким образом, в контексте полемического диалога Теология не теряет своей значимости как инструмент для защиты своей веры, аргументированного обоснования ее преимуществ.

(продолжение следует)

[Vardan]

Теология религий

Одна из базовых возможных задач когнитивного диалога состоит в том, чтобы осмыслить соотношение собственной веры и других религий с точки зрения их истинности и спасительности. (очень важная мысль)

Согласно традиционной религиоведческой классификации, существуют четыре основные позиции по этому вопросу, которые в терминологии рассматриваемой классификации отражают критерий принципы: «эксклюзивизм», «инклюзивизм», «плюрализм» (суперэкуменизм) и «культурно-лингвистический подход».
Подход эксклюзивизма предполагает, что лишь одна религия содержит истину и только в ней возможно спасение. Согласно позиции инклюзивизма, одна религия обладает полнотой истины, а остальные лишь ее частями; последователи других традиций также имеют шансы на спасение, хотя и меньшие, чем в наиболее совершенной религии.

В рамках модели плюрализма считается, что разные религиозные учения, при многообразии внешних форм, содержат в себе одну и ту же духовную суть. В соответствии с культурно-лингвистическим подходом, предложенным в рамках постлиберальной теологии Дж. Линбеком, каждую религию следует рассматривать как самобытный, отдельный от других феномен. Та или иная религия может быть понята только «изнутри», исходя из ее собственной «культурной и лингвистической грамматики», и вообще неправомерно сопоставлять религии между собой. Модели теологии религий находят выражение в форме концепций богословов.

Христианство на протяжении своей истории не сделало категорического выбора между эксклюзивностью и инклюзивностью, аргументы в пользу обеих позиций можно найти в Библии, обе они на протяжении истории Церкви поддерживались авторитетными богословами. В XX в. сторонник концепции эксклюзивизма протестантский теолог Карл Барт (1886–1968) говорит о спасительности только христианства, различая при этом понятия «вера» (христианское откровение и особый дар Бога, дающий возможность его воспринять) и «религия». Последняя понимается им как присутствующие во всех культурах представления о Высшем существе (или существах) и необходимости поклонения им; при этом в основе религии лежат попытки человека собственными силами воз-выситься до понимания Бога, разработка с этой целью догматических концепций, участие в ритуалах. Такая парадигма, считал К. Барт, является не только основой нехристианских религий, но и распространенной формой существования исторического христианства, в котором угасла живая евангельская вера.

Один из наиболее известных инклюзивиситских подходов к осмыслению феномена многообразия религий — концепция «анонимного христианства» католического немецкого теолога Карла Ранера (1904–1984). Этот богослов опирался на ту идею, что, поскольку «Бог есть любовь» (1 Ин. 4:16), Он желает спасения всем людям и не может подвергнуть нехристианскую часть мира погибели. К. Ранер считал, что нехристианские религии содержат не только элементы естественного познания Бога, хотя и смешанные с заблуждениями, но и сверхъестественные аспекты благодати, дарованные человеку Богом ради Христа, что позволяет говорить о благочестивых верующих других религий как об «анонимных христианах».
При этом К. Ранер признавал, что максимальное и абсолютное Откровение содержится только в христианстве, поэтому состояние «анонимного христианства» можно рассматривать как временное и относительное. Глубокий подход к соотношению разных религий, носящий инклюзивистский характер, разработал католический священник и богослов Р. Па-никкар (1918–2010). В соответствии с предложенной Р. Паниккаром концепцией «космотеандризма» (от греч. слов «космос», «Бог», «человек»), все элементы реальности индивидуальны, не сводимы друг к другу, и в то же время взаимосвязаны, находятся во взаимодействии и взаимопроникновении (perichoresis) друг с другом. «Бог (или божественное), люди и природа соединены нерасторжимой взаимосвязью симбиоза»; при этом каждая сущность является не только частью, но и образом Целого. Ни один индивидуум или религия не могут исчерпать полноты подходов к описанию реальности и претендовать на то, что они обладают единственно истинной, глобальной точкой обзора.
Вообще говоря, инклюзивистский подход преобладает в официальных документах католической церкви начиная со Второго Ватиканского собора (1962–1965), что нашло выражение в принятой собором знаменитой декларации «Nostra aetate» («В наше время», лат.), посвященной отношению к нехристианским религиям. Главным апологетом концепции религиозного плюрализма считается американский религиовед Джон Хик (1922–2012). Согласно Дж. Хику, все религии направлены на познание одной и той же Высшей Реальности, которая непостижима и не может быть выражена одним способом. Все религии, включая христианство, служат одному Абсолюту (Богу) и устремлены к Нему; однако в силу трансцендентности Высшей Реальности, ее невыразимости в ограниченных человеческих словах и образах, интерпретируют ее по-разному, чем и определяется различие между религиями. Суть любой религии, по Хику, заключается в переходе «от self-centredness (сконцентрированности на себе), экзистенции ветхого Адама, к reality-centredness (сконцентрированности на Реальности) как экзистенции нового человека, т. е. выхода из собственного “Я” и распространении на Абсолют и “Ты” ближнего». По мнению Дж. Хика, религиозные традиции представляют собой обусловленные различными типами человеческого сознания и культур цветные «линзы», через которые проходит и по-разному преломляется один и тот же свет единой Истинной Реальности, и ни одна из них не должна считать себя принципиально «лучше» прочих.

По различным проблемам, связанным с моделями теологии религий, среди богословов велись и ведутся непрестанные дискуссии. Отношение к другим религиям Еще одной задачей когнитивного диалога является определение позиции относительно того, как следует воспринимать последователей других религий и вести себя с ними. Основой для формулирования принципов отношений с иноверцами выступают как священные писания, догматика, так и историко-культурный контекст той или иной религиозной общины. Очевидно, что многие нормы, как, например, одиннадцатое правило шестого Вселенского собора о запрете мыться в бане с иудеем, в современных условиях теряют свою актуальность.
У Русской православной церкви до сих пор нет общецерковного документа об отношении к другим религиям и возможных направлениях диалога с ними, в разработке которого могли бы быть полезны теологи.

В современной теологии существует любопытное направление, связанное с разработкой богословских концепций, которыми должно определяться отношение к верующим других религий. Речь идет не просто о формировании норм и принципов поведения, некоего этоса, а скорее об умозрительной, теологической рефлексии. Для описания таких подходов иногда используется термин «теология межрелигиозного диалога», хотя он еще не получил широкого распространения в научной литературе; нет также консенсуса и относительно предмета, методологии, границ этой дисциплины.
В качестве примера здесь можно привести концепции ряда современных православных, католических и протестантских теологов (И. Зизиуласа, Р. Панникара, Д. Моэ и др.), которые осмысливали значение христианского представления о Боге-Троице для развития конструктивного межрелигиозного диалога. Так, единосущие Ипостасей Троицы и отношения «перихорезиса» (взаимопроникновения и любви между Лицами Отца, Сына и Святого Духа) могут, по мнению некоторых богословов, учить тому, что все люди равны по природе и призваны находиться в общении друг с другом.
Из принципа «кенозиса», т. е. самоотречения, умаления, может следовать, что христиане должны не силой навязывать свою религию другим людям, но скорее быть готовыми пригласить их в мир своей веры и в нем явить себя гостеприимными хозяевами, и пр.

Компаративная теология

Знакомство с религиями может осуществляться не только в ходе общения с верующими других духовных традиций, но и самостоятельно, посредством чтения сакральных текстов.
Различные проблемы, связанные с изучением верующим человеком других религий, были концептуализированы в дисциплине «компаративная теология».

Компаративная теология — это новое исследовательское направление в рамках христианской теологии, основоположником которого является американский католический священник и индолог Френсис Клуни.
Ф. Клуни рассматривает компаративную теологию как «внутренний (interior) межрелигиозный диалог», в котором «другой» представлен текстом, а не живым собеседником. Компаративная теология занимается сравнительным изучением религий, а также формулированием и решением с богословских позиций тех вопросов, которые возникают в процессе этого «симпатического» исследования.
При этом компаративная теология представляет собой не просто метод сравнения религий и нахождения параллелей между ними, но и практику переосмысления различных аспектов собственной веры в результате изучения других духовных традиций.

Компаративную теологию можно понимать в трех аспектах: как сравнение богословских систем разных традиций; как постановку и решение теологических вопросов — в сравнительном контексте — на сугубо богословских основаниях; как новую, «творческую» (constructive) теологию, которая рождается после сравнительного анализа богословия разных религий.
Основной принцип компаративной теологии — эмпатическое исследование другой религии, т. е. стремление понять внутреннюю методологию и герменевтику, присущие самим изучаемым духовным традициям, а не пытаться интерпретировать и объяснять их в контексте той или иной исследовательской парадигмы.
В последнее время ряд специалистов указывали на перспективность использования в компаративной теологии принципов философской герменевтики, разрабатывавшихся Х. Г. Гадамером и П. Рикером.
Компаративная теология находит выражение в форме исследовательских работ, предмет которых — сравнительное изучение в разных религиях широчайшего круга тем, таких как представления о Боге, святости, благодати, откровении, посмертной жизни и пр. Например, автор этой статьи занимался сравнительным исследованием духовных практик православия и хасидизма Хабад (одного из направлений в иудаизме), что было обозначено мной как «личностная модель межрелигиозного диалога».

[Vardan]

В документе 1991 г. «Диалог и прокламация» Папский совет по межрелигиозному диалогу (Pontifical Council for Interreligious Dialogue) описал несколько форм межрелигиозных отношений, в которых предлагалось участвовать католикам. Одной из них является «духовный диалог» (dialogue of spirituality, spiritual dialogue), или «диалог религиозного опыта (dialogue of religious experience), в рамках которого лица, укорененные в своих традициях, делятся своими духовными богатствами, например, в отношении молитвы и медитации, веры и способов поиска Бога или Абсолюта».
В духовный диалог участники должны вовлечь свое «сердце», чтобы не только рационально понять, но и попытаться «изнутри» оценить и даже до некоторой степени разделить духовный опыт другой религии. Цель такого диалога обозначается как «взаимное обогащение», «духовный и личностный рост» участников. Исследователь К. Корнилл посвятила проблеме осмысления принципов такого диалога отдельную монографию и выделила следующие «добродетели (virtues) диалога»: «скромность» (признание возможности изменения собственных представлений и «возрастания в понимании истины» посредством знакомства с религией партнера), «верность» (приверженность своей религии), «убежденность во взаимосвязи» (признание универсальной ценности религиозных учений), «эмпатия» (умение войти в «резонанс» с другой религией, «почувствовать» ее), «гостеприимство».

В 1978 г. Католическая церковь создала специальные Комиссии по монашескому межрелигиозному диалогу (commissions for monastic interreligious dialogue) в Бельгии и США, которые существенно способствовали развитию диалога католицизма с религиями Азии. Одной из главных инициатив комиссий стал проект «Духовные обмены Востока и Запада» (EastWest Spiritual Exchanges), в котором группы католических и дзен-буддистских монахов на протяжении определенного периода времени жили в монастырях друг друга. В рамках первой из этих встреч, прошедшей в 1979 году, когда буддистские монахи из Японии проживали в христианских монастырях Европы, был организован симпозиум на тему «Монах как универсальный архетип».
При второй встрече в 1984 г. католические монахи жили в дзенских монастырях Японии. После третьей встречи, которая состоялась в 1987 г., папа Иоанн Павел II удостоил участников, среди которых было 40 японских монахов, личной аудиенции. Примером духовного католическо-буддистского диалога также могут служить так называемые «Гефсиманские встречи» (Gethsemani Encounter), первая из которых прошла в 1996 г. в Гефсиманском аббатстве, в одном из траппистских католических монастырей в штате Кентукки (США). По мнению участников «Гефсиманской встречи», монашеские техники молитвы и медитации в конечном счете приводят христиан и буддистов к схожему опыту Абсолютной реальности, которая лишь именуется ими по-разному и при этом трансцендирует любые дефиниции. В контексте невыразимого опыта этой высшей реальности, которую в христианстве принято описывать в форме апофатического богословия, все субъектобъектные и концептуальные различия теряют свое значение. Очевидно, что такой «духовный диалог» порождает множество проблем, требующих богословского анализа. Важным является вопрос о самой допустимости столь тесного знакомства с другой религией, которое доходит до участия в ее ритуалах, и его полезности для верующих.

Теология и миротворческий диалог

Ряд принципов, связанных с осмыслением соотношения религии и миротворчества, был сформулирован в фундаментальной работе американского специалиста С. Эпплеби «Амбивалентность священного: религия, насилие и примирение».
Основной вывод книги заключается в том, что в зависимости от широкого спектра разных факторов и обстоятельств религия может выступать и как движущая сила конфликта, и как мощный и эффективный инструмент созидания мира.
Сегодня ощущается потребность в разработке того, что можно условно обозначить как «теологию мира», т. е. обоснование — с богословских позиций — стремления к согласию, взаимному уважению между отдельными людьми, народами, религиями и цивилизациями. Это позволит достичь того, что в области социальных отношений религия, обладающая огромным миротворческим потенциалом, будет не частью проблемы, а частью ее решения.
Одна из главных стратегий в миротворческом диалоге заключается в выявлении и подчеркивании сходств религиозных мировоззрений. В контексте диалога христианства и ислама показательным примером служит работа М. Борманса «Две религии: общие доктринальные основания и точки соприкосновения в различных общественных сферах». М. Борманс рассматривает такие положения «общего духовного достояния христиан и мусульман», как вера в Единого Бога, Который сотворил мир, сходные представления о Его свойствах (любящий людей, милующий и прощающий их, достойный хвалы), Откровение, дающееся через пророков, необходимость подчинения данным Творцом заповедям, посмертный суд, загробное воздаяние (рай и ад).

Нередко особое внимание уделяется попыткам сблизить религии на основе сходства этических представлений. Наиболее известный подход в этой области — проект «глобального этоса» Ганса Кюнга (род. 1928). Важнейший принцип «мирового этоса» составляет требование, чтобы «с каждым человеческим существом обращались почеловечески», признавая «неотчуждаемое и неприкосновенное достоинство» всех людей.
Еще один принцип соответствует Золотому правилу нравственности: «Не делай другим того, чего не желаешь себе». В качестве примера рассматриваемой стратегии миротворческого межрелигиозного диалога, направленной на выявление сходств, можно также привести открытое письмо 2007 г. «Общее слово для нас и вас» («A Common Word between Us and You»), которое подписали и направили к лидерам христианства 138 мусульманских ученых и религиозных деятелей. Мир и взаимное уважение, по мнению авторов письма, могут основываться на осознании близости христианства и ислама, выражающейся в особой важности для обеих религий заповедей «любви к Богу» и «любви к ближнему».
В письме говорится: «Основа для взаимопонимания уже существует. Это часть фундаментальных принципов обеих религий — любовь к Единому Богу и любовь к ближнему. Эти принципы мы встречаем снова и снова в священных текстах Ислама и Христианства. Единство Творца, необходимость любви к Нему, необходимость любви к ближнему — вот общая почва между Исламом и Христианством».
Далее в письме приводятся цитаты из Библии и Корана, подтверждающие особую значимость заповедей о любви к Богу и ближнему в обеих религиозных традициях.

Сегодня, в контексте поисков места теологии в миротворческом диалоге, особенно актуален анализ феномена экстремизма и терроризма под религиозными лозунгами. Религиозные лидеры России отмечали, что считают неуместным использование в данном случае термина «религиозный терроризм», поскольку ни одна религия не учит убивать ни в чем не повинных людей. Идеологию террористов нельзя отождествлять с какойлибо религией, поэтому следует говорить о псевдорелигиозном экстремизме и терроризме. Очевидно, что обоснование с богословских позиций несостоятельности, ложности взглядов экстремистов, эксплуатирующих религиозную риторику и религиозные чувства людей для достижения своих целей, представляет собой злободневную и важную задачу.
Один из вопросов, связанных с миротворческим диалогом, заключается в том, как представление религий о собственной исключительности связано с возможностью выстраивания уважительных, гармоничных взаимоотношений. Бывший президент Казахстана Н. А. Назарбаев, выступая в 2006 г. на II Съезде лидеров мировых и традиционных религий в Астане и рассуждая о «принципе ненасилия» в религиозной сфере, сказал: «Когда религиозные деятели совершенно серьезно рассуждают о преимуществах одной религии над другой, то становится ясным, что конфликт закладывается изначально». Реагируя на подобные широко распространенные идеи, Й. Ратцингер (папа Бенедикт XVI) отмечал, что «представление о конечной эквивалентности всех религий преподносится ныне как заповедь толерантности и уважения к другому». Христианин, считает бывший папа Римский, «обязан противостоять подобной идеологии равенства», он не может отказаться от «дерзости» утверждать, что ему известна высшая истина, явленная во Христе, и стремится поделиться ею с другими. Вместе с тем краеугольный принцип «Бог есть любовь» (1 Ин 4:8) «представляет собой высшую гарантию толерантности»: ведь истина требует от христианина не просто терпимости, а любви к ближнему. То есть крайне важно с богословских позиций показать, что различия в религиозных убеждениях и твердая приверженность своей вере не должны приводить к антагонизму и вражде.
Приведенное высказывание Н. А. Назарбаева отражает существующую тенденцию к конвергенции религий, к некоторому нивелированию различий между ними под предлогом или, лучше сказать, под знаменами стремления к миру.

В регламент межрелигиозных форумов все чаще входит практика совместной молитвы верующих разных религий за мир. Например, в программе X Ассамблеи организации «Религии за мир», состоявшейся 20–23 августа 2019 г. в немецком городе Линдау, утром каждого дня проводились пятнадцатиминутная «совместная мультирелигиозная молитва и медитация» («Joint MultiReligious Prayer and Meditation»), а перед церемонией открытия мероприятия была проведена «Мультирелигизная молитва детей». По мнению Й. Ратцингера (папы Бенедикта XVI), следует различать межрелигиозную и мультирелигиозную молитву. Межрелигиозная молитва означает одновременную общую молитву верующих на темы, характерные для обычной молитвы: славословие, благодарение, различные прошения (в том числе об укреплении мира, о разрешении конфликтов и пр.). Мультирелигиозная молитва совершается верующими в симпатическом присутствии представителей других религий, но в соответствии с правилами своей традиции. То есть в данном случае верующие находятся вместе, но каждый молится своему Богу, или иначе понимаемой сверхъестественной силе. Подобные практики совместных молитв также требуют богословской оценки.

[Vardan]

Как уже отмечалось, партнерский диалог выражается в сотрудничестве верующих разных религий в сферах, представляющих общий интерес.
Можно выделить три таких основных области для сотрудничества:
«человек», «общество», «окружающая среда».
Первая сфера включает помощь конкретным группам нуждающихся людей. Выше приводился пример деятельности межрелигиозной группы по оказанию гуманитарной помощи жителям Сирии. Или, например, в Москве представителями разных религий проводились совместные акции сдачи донорской крови.
Второе направление предполагает вклад религий в дело построения справедливых и гармоничных обществ. В рамках этой сферы может обсуждаться широкий круг вопросов, таких как место религии в публичном пространстве, права и свободы человека, преодоление социального неравенства, расизм. Например, отдельное внимание в современной практике межрелигиозных отношений уделяется вопросам гендерного равенства. Феминистская исследовательница Дж. Х. Флетчер рассматривает особенности межрелигиозного диалога среди женщин и говорит, в частности, об «активистской» модели диалога. Активистская модель межрелигиозного диалога нацелена не только на преобразование мира, но и на преобразование самих религиозных традиций.
Религия всегда неразрывно связана с социальным и политическим контекстом, грань между «священным» и «светским» не всегда отчетлива, поэтому некоторые религиозные представления и нормы, считает Флетчер, могут быть переосмыслены и изменены. Особым вкладом женщин в межрелигиозный диалог, по мнению сторонников этого подхода, должна стать критика религий, выступающих как «культурные носители, которые (вольно или невольно) оправдывают, поддерживают и увековечивают женоненавистнические практики».

Особое место в данной сфере занимает сотрудничество религий для утверждения в обществе нравственных ценностей. Примером ценности, которую разделяют разные религии, может является традиционное понимание семьи как союза мужчины и женщины. Религиозные лидеры неоднократно подчеркивали, что кризис и разрушение традиционного института семьи может пагубным образом сказаться на состоянии всего общества.

Третья область — сотрудничество религий в решении экологических проблем, что включает в себя не только деятельность, направленную на защиту окружающей среды, но и развитие экологической этики и воспитание экологического сознания.Роль теологии состоит в выявлении возможных направлений и осмыслении концептуальных оснований межрелигиозного сотрудничества, а также в определении того вклада, который может внести религия в той или иной сфере.
Например, тема роли верующих в сохранении живой природы и окружающей среды нашла отражение в одном из разделов документа 2000 г. «Основы социальной концепции Русской Православной Церкви».
В 2013 г. был принят отдельный документ «Позиция Русской Православной Церкви по актуальным проблемам экологии».
В этих документах указывается, что все человечество несет ответственность за состояние природы, которая является творением Божиим.
В свете Священного Писания экологическая деятельность рассматривается как заповеданное Богом обращение человека с тварным миром. Люди призваны к творческому участию в бытии творения, его защите и сохранении. В связи с этим священнослужители и миряне призываются к активной деятельности, направленной на защиту окружающей среды.

Необходимость помощи нуждающимся людям в рамках первого направления во многом очевидна для верующих, поэтому может не требовать какого-либо богословского осмысления. Здесь основной акцент делается на конкретной деятельности, а доктринальная составляющая может вовсе не затрагиваться. Вместе с тем и в данной сфере имеет место и представляется желательным богословское обоснование межрелигиозного сотрудничества. Например, в рамках христианско-буддийского партнерского диалога можно говорить о важности установок сострадания, желания блага всем живым существам для буддизма, и о милосердии, об усмотрении в страждущих людях самого Господа Иисуса Христа для христиан.

Сегодня возрастает значение теологии в рамках второй области, предполагающей осмысление проблем современного общества и того позитивного вклада, который в их решение может внести религия. В качестве примера можно привести появившееся в странах Латинской Америки в 1970–1980х гг. направление «теология освобождения», которое стало не просто популярной богословской концепцией, а мощным социальным движением. По мнению сторонников этого подхода, христиане призваны самим Богом бороться с бедностью, социальной несправедливостью и угнетением, активно участвовать в общественной и политической жизни.

В 2015 г. была принята Глобальная программа ООН в области устойчивого развития до 2030 г. Программа включает в себя семнадцать целей, направленных на борьбу с крайней нищетой, социальной несправедливостью, экологическими угрозами. Цели в области устойчивого развития не являются юридически обязательным стандартом или конкретным планом, а лишь указывают приоритетные направления деятельности. Страны — участники ООН должны взять на себя ответственность и создать свои национальные механизмы, стратегии и программы по достижению этих целей. Религиозные общины обладают колоссальными ресурсами, они оказывают существенное влияние на настроения миллиардов людей по всему земному шару.
В этом контексте закономерно, что в последнее время имеет место тенденция привлекать религии к обсуждению возможностей содействия верующих в реализации Целей устойчивого развития.
Существует специальная структура «Международное партнерство в области роли религий в устойчивом развитии». Характерным примером здесь может служить изданная этой организацией работа «Голоса религий об устойчивом развитии» («Voices from Religions on Sustainable Development»). В ней с точки зрения многих религий (христианство, ислам, иудаизм, буддизм, индуизм, конфуцианство, бахаизм и др.) обосновывается значимость для каждой из них целей, связанных с достижением благосостояния, укреплением мира, заботой об окружающей среде и в целом открытостью к партнерству во имя общего процветания. Й. Ратцингер однажды отметил, что одним из основных направлений развития современного межрелигиозного диалога оказывается «регноцентризм» (от лат. regnum — «царство»), предполагающий, что «больше нет нужды побуждать религии сближаться как в вероучении, так и в нравственном религиозном учении», но необходимо превратить их в инструменты устройства будущего «царства» всеобщего благоденствия. Однако эта «ориентация на царство» не входит в основные задачи религий, поэтому такая установка, по мнению бывшего папы Римского, «делает их бессодержательными, беспредметными». Действительно, религия в рамках некоторых инициатив, исходящих от государственных или общественных организаций, нередко воспринимается лишь как средство, инструмент для достижения «земных» целей. Вместе с тем нельзя не признать, что религиозность не ограничивается лишь совершенствованием внутреннего мира личности: многие верующие имеют обостренную «социальную совесть» и стремятся, руководствуясь религиозными убеждениями, к социальному служению и преобразованию окружающего мира. Никто не сможет отрицать, что религии выступают за преодоление бедности, за мир и построение справедливого общества, что верующим небезразлично состояние окружающей среды. Конечно же, верующий человек должен чувствовать ответственность за состояние мира, в котором мы живем. Можно вспомнить в этом контексте фундаментальную работу христианского богослова, сторонника позиции религиозного плюрализма П. Книттера с характерным названием «Одна Земля, много религий. Мультиконфессиональный диалог и глобальная ответственность».
Иначе говоря, цели, связанные со стремлением к благоденствию человечества и с устойчивым развитием, согласуются с религиозными ценностями. Но существенным здесь, думается, является вопрос о приоритетах. Признавая высокие гуманистические идеалы призывов ко всеобщему миру и процветанию, надо помнить, что такие ценности, как, например, материальное благосостояние или даже сама жизнь, являются для религиозного сознания, смотрящего на все sub specie aeternitatis (с точки зрения вечности), относительными и второстепенными и, следовательно, не могут быть определяющими императивами религиозного поведения. Иисус Христос сказал: ««Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам» (Мф 6:33). Безусловно, человек должен заботиться о своих земных нуждах, но на первом месте должна быть «забота о душе».
В связи с этим, если говорить о сотрудничестве религий, особое место в нем может занимать забота о нравственном состоянии человека, что в большей степени конгениально религиозному сознанию, чем ценности материального благосостояния. Известный буддистский общественный деятель и философ Буддхадаса (1906–1993), например, считал, что квинтэссенцией всех религий является спасение человека от эгоизма и страдания и переход к состоянию «бескорыстия» (unselfishness). Верующие разных религий должны осознать эту глубинную суть своих духовных традиций. В этом случае будет возможен подлинный межрелигиозный диалог, строящийся на взаимопонимании и кооперации во имя общего блага. Основным предметом сотрудничества разных религий, по мнению Буддхадасы, должно стать противодействие идеологии материализма и эгоцентризма в различных ее формах — политической, гедонистической, духовной, националистической.

Святейший патриарх Московский и всея Руси Кирилл особое внимание уделяет сотрудничеству религий в деле нравственного воспитания личности и противодействия так называемому «секулярному» либеральному стандарту в области межличностных отношений. По мнению патриарха Кирилла, «фундаментальное противоречие нашей эпохи и одновременно главный вызов человеческому сообществу в XXI в. — это противостояние» «либеральной» («секулярно-гуманистической») и «религиозно-традиционалистской» системе ценностей.
Либеральная идея, указывает патриарх Кирилл, начала развиваться в эпоху Просвещения в XVII–XVIII вв. В ее основе лежит принцип свободы, освобождения человеческой личности от всего того, что ее сковывает, а свобода человека в рамках этого мировоззрения понимается как «абсолютная и непререкаемая ценность». В качестве фундаментальной проблемы, отмечает глава Русской Православной Церкви, «постулировалась несвобода человеческой личности, закабаленной структурами и институтами государства, социальным устройством, общественными предрассудками и условностями».
Люди действительно нередко жили в условиях тирании, стремление к свободе было очень сильным, поэтому «очень многие честные, умные, глубоко религиозные люди поддерживали либеральную идею именно для того, чтобы дать человеку возможность свободного выбора, в том числе религиозного». Вместе с тем либеральная идея имеет свои корни в эпохе Возрождения, которая поставила в центр бытия не Бога, а человека. Антропоцентризм Ренессанса, представление о человеке как о «мере всех вещей», по сути, представляет собой возвращение к языческой этике и миросозерцанию.
В связи с этим в какой-то момент, указывает патриарх Кирилл, «в философии либерализма произошел опасный надлом... отказ от понятия греха, отказ от этики», что открыло «возможность для человека “законно” грешить». В христианстве свобода является «величайшей ценностью»: как говорит апостол Павел, «к свободе призваны вы, братья» (Гал. 5, 13). Однако христианство призывает к свободе от греха, потому что «не внешние факторы закабаляют человека — мы сами своими инстинктами, своей похотью делаем себя рабами той или иной модели поведения, и Господь призывает нас освободиться от этой внутренней тирании». Тогда как либерализм, подчеркивает Святейший патриарх, «ставит в основание и центр бытия свободу падшего человека с его грехом, его страстями, с его свободой и правом жить соответственно своим страстям».
Свобода в этом мировоззрении «перестала быть сознательным ответственным выбором, а была определена в услужение человеческой прихоти и эгоизму». В этом контексте патриарх Кирилл большое внимание уделял осмыслению концепции прав и свобод человека с христианской точки зрения.

Как известно, в 2008 г. был принят отдельный документ, содержащий богословский анализ этой темы: «Основы учения Русской Православной Церкви о достоинстве, свободе и правах человека». В документе говорится, что свободу нельзя путать со вседозволенностью, а концепция прав и свобод человека должна быть дополнена моральными измерениями. Установки, предполагающие отсутствие объективного критерия добра и зла, по мнению патриарха Кирилла, являются «кодом самоуничтожения» человеческой цивилизации.
Это убеждение связано с тем, что, согласно христианскому учению, человек обладает падшей природой, поэтому лишение его каких-либо ограничений приведет к «раскрепощению страшной, разрушительной энергии человеческой страсти и человеческого инстинкта».
Помраченный первородным грехом, человек неспособен самостоятельно «противостоять натиску искушений и соблазнов». Данная проблема усугубляется тем, что «жизнь по законам страстей, жизнь на основе инстинкта, — отмечает глава РПЦ, — становится доминирующей темой современного искусства, литературы, СМИ, кинематографа, телевидения, рекламы».
Патриарх Кирилл считает, что самым острым конфликтом современности является не «столкновение цивилизаций», не антагонизм религиозных и национальных культур, не противостояние Востока и Запада, Севера и Юга, а «столкновение транснационального, радикального, секулярного глобалистского проекта со всеми традиционными культурами и со всеми локальными цивилизациями». В связи с этим Святейший патриарх говорит о необходимости сотрудничества разных религий и всех здоровых социальных сил в противодействии распространению секулярного либерального стандарта, который сопряжен с главной угрозой для человеческой цивилизации сегодня — с разрушением общественной морали.

Заключение

Итак, можно констатировать, что место теологии в сфере межрелигиозных отношений разнопланово и многообразно. Рассмотрение этой сложной проблемы требует конкретизации, дифференцированного подхода, т. е. прояснения роли теологии в различных типах межрелигиозного диалога — полемическом, миротворческом, когнитивном и партнерском, а также в их подвидах. Общая тенденция заключается в том, что при сохранении традиционной роли теологии для «защиты» своей веры (полемический диалог) все больше внимания начинает уделяться богословскому осмыслению того возможного позитивного вклада, который могут внести религии в различные сферы жизни общества и человечества в целом (партнерский диалог). В XX в. межрелигиозный диалог, благодаря активизации деятельности в этой области католиков и протестантов, получил разностороннее богословское осмысление на Западе, а также, в качестве реакции на этот феномен, в ряде других стран, относящихся к исламской, буддийской, индуистской цивилизациям. Вследствие господства атеистической идеологии в СССР в нашей стране теме межрелигиозного диалога уделялось мало внимания. Сегодня, в том числе для православных теологов, представляется весьма актуальным развитие исследований по широкому спектру проблем, связанных с межрелигиозным диалогом, которые автор попытался наметить и систематизировать в рамках данной статьи.

Статья поступила в редакцию 28 мая 2019 году.

[ЯОлег]

Приведу очень хорошие стихи иеромонаха Романа (Матюшина), касающиеся как раз того, как лукавые делатели от всех верований и религий целенаправленно и последовательно лепят одну единую экуменическую религию, под своего грядущего лжемессию-антихриста:

Мне говорят (уж эти богословы!) –
Господь один, да разные пути,
Пора забыть оплошности былого,
И вместе ко спасению идти.

Даёшь любовь! Да здравствует терпимость!
Никто не прав! Никто не виноват!
Вне всяких вер над всеми Божья Милость!
Всё хорошо, и Ангел бесу брат!

Несутся отовсюду кривотолки,
Кто, дескать, может Истину объять?
Мол, зеркало разбилось на осколки,
И наша цель – всё заново собрать!

Лукавый люд! По что блукать словами?
Да сгинут Православия врази!)
Ведь зеркало, составленное вами,
Обезобразит, но не отразит.

О, древней башни новые прорабы,
Кому на пользу вавилонский лад?
Я и гроша за истину не дал бы,
Которую сплели из полуправд!

Неслыханное прежде ослепленье,
Подмен или измен угарный дым:
Величить отступленье просвещеньем,
Гордиться отступлением своим!

Охальники родимого порога,
Доколе околесицу пороть?
Да, Бог один. Откуда ж истин много?
Или уже не Истина – Господь?

А тьме и Свету – не соединиться!
Не прогадай, благовеститель лжи.
Коль издыхал у собственной пшеницы,
Спасёшься ли у сорняков чужих?

О, сеющие пагубное семя!
Не за горами воздаянья час!
Что широта, возлюбленная всеми?
Бог уготовал узкий путь для нас.

Экуменизм – постылая блудница!
Она душой о чадах не болит.
И дом её со срамом разорится
Погаными, с кем пред детьми блудит.

О, кривовер! Не сам ли раздвоился,
Головушкой вертя по сторонам?
Иль позабыл? – Христос не разделился,
И вера благодатная – одна!

Молись, народ, о Чистоте радея,
От Храма Божьего не отврати лица.
Не отпадай, внимая блудодеям,
Но стой за Православье до конца!

[Vardan]

Но стой за Православье до конца!

Вот это поворот! Оказывается, товарищ - непримиримый борец за Православие!

[ЯОлег]

Вот это поворот! Оказывается, товарищ - непримиримый борец за Православие!

Я за истину в любви, то есть за Бога во Христе. И если человек прав, кто кто бы он ни был, правда, а значит и Господь, за ним. В данном случае, сей православный иеромонах в вопросе экуменической ереси совершенно прав, сравнивая её с постылой блудницей, блудящей пред детьми своими и приучающей их к блудодеянию своему. Прав также он и в том, что современные богословы и иерархи от всех религий, по сути, являются новыми прорабами вавилонской башни, единящей в своём диавольском единстве народы на построение нового мирового порядка. И духовной основой этого нового мирового порядка как раз и является эта глобальная всеобщая экуменистическая религия, собранная из осколков всех земных церквей и верований.

[Vardan]

Я за истину в любви, то есть за Бога во Христе. И если человек прав, кто кто бы он ни был, правда, а значит и Господь, за ним. В данном случае, сей православный иеромонах в вопросе экуменической ереси совершенно прав, сравнивая её с постылой блудницей, блудящей пред детьми своими и приучающей их к блудодеянию своему.

Данный человек говорит о отстаивании только Православия. Поэтому, Ваша лесть и поведение выглядят очень не хорошо.

Прав также он и в том, что современные богословы и иерархи от всех религий, по сути, являются новыми прорабами вавилонской башни, единящей в своём диавольском единстве народы на построение нового мирового порядка. И духовной основой этого нового мирового порядка как раз и является эта глобальная всеобщая экуменистическая религия, собранная из осколков всех земных церквей и верований.

Вы большой лицемер, оказывается, и не менее большой слепец, ибо в статье много раз говорится о разных способах взаимодействия, а не о бездумном объединении разных религий.

[ЯОлег]

Данный человек говорит о отстаивании только Православия. Поэтому, Ваша лесть и поведение выглядят очень не хорошо.

Я потому и привёл полное стихотворение, а не стал вырезать лишь нужное мне, чтобы избежать возможных упрёков в чём бы то ни было. И акцентировал внимание на том, что данный иеромонах верно говорит об опасности экуменической ереси.

Вы большой лицемер, оказывается, и не менее большой слепец, ибо в статье много раз говорится о разных способах взаимодействия, а не о бездумном объединении разных религий.

Разумеется, с "благих" намерений о взаимодействии всё и начинается. Лукавый отлично знает с чего начать и как привести к тому, что ему нужно. Нахрапом тут действовать ни в коем случае диаволу нельзя, чтобы не испортить всё. Разрушение и разложение, особенно в религиозной сфере, должно быть постепенным - шаг за шагом, чтобы не быть очевидным и не вызывать слишком сильного негодования и сопротивления у верующих. Поэтому яд вкалывают дозированно, но целенаправленно и последовательно.

А вот конечная цель такого "взаимодействия" с "благими" намерениями, действительно, не видна или слепцу, или тому, кто заинтересован именно в таком развитии событий.

[Vardan]

Я потому и привёл полное стихотворение, а не стал вырезать лишь нужное мне, чтобы избежать возможных упрёков в чём бы то ни было. И акцентировал внимание на том, что данный иеромонах верно говорит об опасности экуменической ереси.

Итак, Вы не православный (это я знаю хорошо), но привели слова человека, который является явным борцом именно за Православие.
Каково Ваша отношение с таким человеком, если встретитесь? Общение?

Разумеется, с "благих" намерений о взаимодействии всё и начинается. Лукавый отлично знает с чего начать и как привести к тому, что ему нужно. Нахрапом тут действовать ни в коем случае диаволу нельзя, чтобы не испортить всё. Разрушение и разложение, особенно в религиозной сфере, должно быть постепенным - шаг за шагом, чтобы не быть очевидным и не вызывать слишком сильного негодования и сопротивления у верующих. Поэтому яд вкалывают дозированно, но целенаправленно и последовательно.

А вот конечная цель такого "взаимодействия" с "благими" намерениями, действительно, не видна или слепцу, или тому, кто заинтересован именно в таком развитии событий.

Вам надо на своё лукавство обратить внимание, ибо оно слишком велико для простого заблудшего.
Именно общаясь и проповедуя учение Христа апостолы и затем их ученики приводили и продолжают приводить людей ко Христу.

[ЯОлег]

Итак, Вы не православный (это я знаю хорошо), но привели слова человека, который является явным борцом именно за Православие.
Каково Ваша отношение с таким человеком, если встретитесь? Общение?

Я Христов, поскольку Он мой учитель, наставник, а главное - Бог мой, возрождающий меня в Своей любви. Если же иеромонах Роман (Матюшин) тоже Христов, то единство во Христе и будет объединять нас, но не разделять. Ведь чада Божии не разделяются, но единятся между собою во Христе и Его любви. А разделение как раз и есть признак того, что не все чада Божии и в Его любви.

Вам надо на своё лукавство обратить внимание, ибо оно слишком велико для простого заблудшего.
Именно общаясь и проповедуя учение Христа апостолы и затем их ученики приводили и продолжают приводить людей ко Христу.

Не знаю, в чём вы постоянно видите моё лукавство, если Господь мой и Бог Иисус Христос. Разве что в том, что я показываю опасность того, что видится вам как нечто благое для людей. Но если я указываю на опасность, то это не лукавство. Лукавством было бы как раз в том, что видя опасность, не предупредить о ней других.

Апостолы несли слово Христово. И донесли. Теперь оно уже известно и доступно всем. И вопрос уже не в донесении, а желании принять его людьми с тем, чтобы возродиться им из твари ветхой в чадо Божие. А вот это уже далеко не все возмогут, а ещё больше и сами не захотят​, по причине любви к миру сему и всему, что в нём.

[Vardan]

Не знаю, в чём вы постоянно видите моё лукавство,

Вы каким образом можете быть заодно с православным, скандирующим такие стихи, кроме как через
ненавидимый вами экуменизм? Диссонанс не жмёт?

[ЯОлег]

Вы каким образом можете быть заодно с православным, скандирующим такие стихи, кроме как через
ненавидимый вами экуменизм? Диссонанс не жмёт?

Нам нужно стать, через рождение свыше, чадами Божиими во Христе. А уж Он объединит чад Своих и между собой. Ведь это единение в Божией любви. Поэтому никакой ненависти, вызывающей диссонанс, здесь нет и быть не может. Ненавидят сыны лукавого. Чада же Божии не приемлют то, что не от Бога.

[Vardan]

Нам нужно стать, через рождение свыше, чадами Божиими во Христе.

Действительно, вам в особенности очень важно стать чадами Божьими во Христе Иисусе, а став чадами Божьими - будете иметь любовь к другим людям и желание приводить их к Господу, а заодно будете понимать основную и разностороннюю суть приведённой статьи.