На свет молился человек,
Сквозь щель стены луч падал дня.
Недолог его страстный век,
Но он живет, себя храня,
От пагубы, и зная толк
В чреватых гибелью страстях,
Разгладит веско мыслей шелк,
И поднимаясь второпях
С колен, подняв молитвы вес,
Что благодатна и легка,
Он счастлив ныне, скручен бес
В его нутре, до пола вдавлен, на века...
Пребудет правда христианства, бди!
Смотря в огляд что впереди.
И пред лицом — Христа рука.


Читает строки не спеша,
Священной Книги, верой зуд,
Вот истина раскрыта, хороша!
И праведен его страничный труд.
Ему дозволено коснуться слова Бога!
Он в трепете, он изнывает, силясь
Унять на чувствах дрожь, но суть упруга,
Не дастся просто так, и в очи грезясь
Ступает свет высот, свет неба!
Пришел с той высоты Сам Бог, Он в Человеке,
Чтоб груз греха принять Собой, утроба
Смерти Его ждала, но поперхнулась, на руке
Священное Писание, страницы шелест.
Вчитав по буквам, суть узрит, всей верой.
Вот видит он Христа во весь предсмертный рост.
Голгофа озудится голосами, мрак злой
Покроет землю, в храме разодралась завеса,
То знак, что храм Его души расколот смертью.
То смерть вторая, втоптан пляской беса,
Низвергнут в бездну сатаной, и Кровью
Своею омывая путь греховных душ.
Смерть окончательна и вечна, Дух раздроблен.
Он погружается в ничто, ища Начало аж.
И духам бездны проповедует, покоен.
Уверен и неколебим, для Воскресения.
Читающий откладывает Книгу, смотрит,
Задумчиво и долго смотрит на просвет, «я»
Светлое его желает правды этой, чтит.
Еще страница, перелистывает, ждет.
Он ждет, когда же ум его прозреет.
Когда же дух его прозревши не умрет.
Ведь это значит — не погибнет, воссияет!
Христос Воскрес, и смерть побеждена.
Вторая смерть, что человечий дух неволит.
В грехе есть пагуба погибели, вина
За то на каждом, волей бродит
Он по страницам всем Писания, и истина
Его зовет к себе, и открывает дверь.


«Зачем мне жить бессмыслием теперь. —
Спросил себя всемолчно, оголтело,
И тут же сдержанно и веско. — Верь».
В тенях бессмыслия его держало тело.
В телесном, плотском облике, во чувствах дня,
Себя, избытком в духе, от прелести храня.
И в суете беспечной мира, что исполнен
Заботой ежечасной о любви, и долге, и...
Еще о чем-то, /коим/ немощно неволен.
От коего по всем дорогам жизни шел,
Стремясь прознать что грезится вдали.
Опять взор на строку, Апостол Павел
Имеет к верующим в Риме верный сказ.
Стыдятся благовествовать, вот же напасть!
И тот им пояснил, чтоб поняли на раз.
Учились чтобы разумом неволить страсть.
И осаждать бессмыслие и тугость ума.
В тупик вопросом ставили их в Риме:
«Чего же более в Христе, — в башке подчас солома, —
От человека, или же от Бога?» — разнос в уме.
И пояснил же им, как разум не ронять.
Ведь то разумный стыд: запутать, заблудить
В вопросе, нет ответа на который. Знать
О таком? То видно, ангелом аж быть...


Листаются страницы. Книга Жизни.
И сколько духу тут полезных аксиом!
Вот время настает урочной Казни.
И ищет вера их где сути сущей дом.
Их — апостолов, что перед Ним.
И говорит к Петру, тревожа душу:
«Ты отречешься». Будет так — не с ним одним.
Им Церковь ставить надо, мыслей кашу
Читающий сбирает в куль, чтя суть.
Крест приготовлен для Него, у них иное.
Он ранее сказал каков для жизни путь.
Но вот века минут. И страшно. Веры горе.