Теперь, постепенно приближаясь к Пасхе, предвкушая великую радость Воскресения Иисуса, нельзя не вспоминать и о предательстве Его (Великая Среда). В тех, приближённых к страстным событиям, женщина с миром, как символ искреннего раскаяния и любви ко Христу, противопоставлена образу предателя Иуды. Вот так – помутнённый рассудок человека, в виде образа отступничества, алчности и духовной смерти, предаёт всего за 30 серебряников драгоценного и бесценного для нас Иисуса за цену, по сути, как за раба.

Но вернёмся к нашим духовным рассуждениям в контексте Вечери Господней. Так участвовал ли тогда Иуда в Вечере Господней? А может быть только после того, как Иуда покинул Христа и его учеников, Учитель вводит Вечерю? Рассмотрим этот вопрос вместе с другими, завершая размышления о Вечере Господней; (далее уже будет только завершающая часть V – итоги).

Апостол Иоанн, рассказывая о Памятной Трапезе, говорит: «И во время Вечери, когда дьявол уже вложил в сердце Иуде Симонову Искариоту предать Его» (Иоанн.13:2). Возможно ли такое, что здесь речь идёт о том, что дьявол влагал мысли Иуде о предательстве тогда, когда шла Вечеря, но его якобы уже не было среди двенадцати, когда Искариот, возможно, уже покинул Вечерю? Нет.

В этой же главе далее Господь истинно говорит о том, что один из двенадцати предаст Его (Иоанн.13:21). И вот сам Иоанн, написавший своё Евангелие и возлежавший тогда у груди Иисуса, на заданный вопрос Господу о предателе получил следующий ответ: «Иисус отвечал: тот, кому Я, обмакну кусок хлеба, подам. И, обмакнул кусок, подал Иуде Симонову Искариоту. И после сего куска вошёл в него сатана. Тогда Иисус сказал ему: что делаешь, делай скорее» (Иоанн.13:26,27).

Следовательно, несколько ранее, когда дьявол уже вложил мысли Иуде о предательстве, Искариот и здесь участвовал в Вечере вместе с остальными Апостолами, как сказано в 21 стихе. И Матфей также говорит об Иисусе, Который ответил Искариоту, что он предаст Его. А потом Матфей описывает установление Господне, на котором Спаситель говорит о Чаше Благословения: «Пейте из неё все». Значит, причащались тогда все, в том числе и Иуда.

В Слове Божьем Христос, на тайной Вечере говорит о Крови в Чаше в настоящем времени. Это высказывание даёт основание предположить то, что в Его руках –уже Кровь искупления, пресуществленная чудом.
Но здесь некоторые люди недоумевают – как это возможно, если Христос еще не успел принести Себя в жертву и Его искупительная Кровь на тот момент времени еще не пролилась?

Для примера лучше всего теперь кратко рассмотреть Евангельские образы. Здесь вначале следует сказать, что когда речь идёт о символах, обозначенных настоящим временем слов рассказа, то это свидетельствует уже о реализации того, что описывается.

Так, плоды как виноградные ветви, уверовавшие люди в Спасителя, приносили тоже в настоящем времени. Стоило только поверить Господу, как они тут же получали исцеления, да и сами ученики Иисуса совершали чудеса Его именем. Применение понятия «Хлеба Жизни» тоже практиковалось Иисусом тоже в настоящем тогда времени.

Примером этому служит разбойник на кресте, прощённая блудница и все другие люди, пользовавшиеся Его Благодатью. И дверь овцам была открыта не в будущем, а когда Иисус говорил эти слова. Потому что, когда был поражён пастырь, эти овцы были временно рассеянны (Мтф.26:31). Но факт в том, что овцы были уже тогда. То есть те образы, озвученные словами в настоящем времени, были сразу же действенны во время провозглашения о них.

Но ведь в отношении Вечери, Кровь Христа ещё не была пролита в тот последний вечер, когда Иисус собрался с учениками. И если бы речь шла о символах, как составляющих Вечерю, то о них было бы сказано тогда именно в будущем времени. Примерно так: «Сие будет Кровью Моей и Телом Моим и творите сие в Моё воспоминание». Но подобных слов в Писании нет. Потому что там речь идёт о Крови и Теле Христа в Вечере в настоящем времени.

И в данном случае, если бы слова Установления тогда означали бы символ, то они были бы правомерными и действенными, если бы тогда уже произошло событие, лёгшее в основу образа. Но эти слова в тот памятный вечер прозвучали именно до жертвы Христовой. Этим и объясняется то, что в руках Спасителя в тот памятный вечер уже была Чаша не с вином, но с Его Божественным пресуществлённым (преложенным) Даром.

В отношении того, как возможно то, что в руках Иисуса тогда уже была Кровь искупления, здесь можно задать соответствующий аналогичный вопрос. А как тогда возможно такое, когда Христос ещё не воскрес, а преобразился и явился перед учениками в состоянии Царства Небесного в прославленном Теле? Ведь Он же должен был вначале умереть, а только потом принять прославленное Тело.

Кроме того, жертва Спасителя уже была принесена Им в Его решении взять грехи мира. Поэтому у Господа, имеющего всякую власть на Небе и на земле, и была возможность предоставить Апостолам Свою чудесную Кровь.

Мы веруем в то, что для Христа, обладающего даром ведения, не составляло никакого труда знать и сообщать не только события, весьма отдалённые, например, характеризующие кончину нынешнего века, но и то, что должно было вскоре произойти. Тем более о своей искупительной жертве Он неоднократно говорил своим ученикам.

Ну а о Божественных возможностях Иисуса, наверное, нет смысла повторять. Если Он, например, насытил пять тысяч человек из пяти хлебов и двух рыб (Ин.6:1-14) и четыре тысячи из семи хлебов и нескольких рыбок (Мтф.15:32-39), то почему Он не может превратить вино в таинственную Кровь?

Не произошла ли у толкователей Вечери Господней подмена понятий, в связи с наличием слов о «плоде виноградном​​», когда Евангелисты описывают последний Пасхальный вечер Иисуса?

На основании Евангелий мы видим, что Вечеря была установлена Господом, тогда, когда «они» уже ели, то есть праздновали Ветхозаветную Пасху (Мтф. 26:26; Марк.14:18,22). Ещё свидетельством того, что празднество Пасхи началось вначале их торжественного вечера, являются слова: «И когда настал час, Он возлёг, и двенадцать Апостолов с Ним. И сказал им: очень желал Я есть с вами сию пасху прежде моего страдания» (Лук.22:14,15).

В своём описании памятной трапезы Лука сразу говорит о напитке от плода виноградного, который выпивался на пасхальном праздновании, до установления Вечери. В выражении «и Чашу после Вечери» Лука здесь под словом «Вечеря» подразумевает весь праздничный вечер, вместе с пасхальным торжеством, не обозначая этим словом Причастие как установление Христово. Но в целом смысл Писания о Дарах Вечери, описанный у всех Евангелистов, естественно, не нарушается.

Потому что о пасхальном вине виноградном вполне можно говорить и тогда, когда и празднование Пасхи, и Вечеря уже состоялись, тогда, когда напиток от плода виноградного был испит вначале, до Причастия, как повествуется у Апостола Матфея и Марка. Было бы совсем другое дело, если бы описывалась только Вечеря, а пасхальная трапеза ещё не начиналась бы, а рассматриваемые слова о напитке из плода виноградного уже прозвучали бы.

Поэтому напитком от плода виноградного Христос называет не содержимое Чаши Вечери, а вино Пасхального торжества.

Если слова из Деяний 15:20 – «воздерживаться от крови»​ распространяются в исполнении на любую кровь, то по этой причине может ли в Чаше Вечери быть пресуществлённая Кровь?

Некоторые люди считают, что нам не позволительно употребление всякой крови на все времена. И руководствуются они в этом плане словами из Деяний Апостолов (15:20,29): «Воздерживаться от идоложертвенного и крови и удавленины и блуда и не делать другим того, чего себе не хотите».

Но если они считают, что этот стих свидетельствует о не позволении употреблять в пищу кровь, то, соответственно, запрет должен распространяться и на приём в пищу идоложертвенного. Но эта мысль неправильная, потому что употреблять идоложертвенное можно, когда нет соблазнов. И даже разрешено нам сидеть в «капище» где приносят жертвы бесам, когда эти действия тоже не являются соблазном касательно немощных в вере (1 Кор.8:10). Следовательно, можно так поступать и в отношении крови.

И если мысли о Своей Крови и Плоти Иисус выразил таким образом, что соблазнились даже Его ученики, то это свидетельствует или о буквальности слов Христа, или о злодеянии соблазна. Ясно, что соблазнителем Христос быть не мог. Это так, потому что Он знает слова о том, что от некоторого знания может «погибнуть немощный брат», ради которого Ему предстояло умереть.

И тогда бы обесценилась бы Его жертва в отношении этих духовно погибших людей, ради которых Он и пришёл в мир. И, следовательно, если бы эти слова были бы просто соблазном, то от «знающего» требовалось бы только прекратить их говорить, чтобы не погибли духовно люди с немощной совестью. Но Иисус не только не прекращает говорить эти «странные слова», которые явились предметом соблазна, но настаивает на том, чтобы они были приняты на веру.

Но как можно требовать, под угрозой изгнания, поверить в образы через использование тех деяний, которые якобы запрещены Богом? Тогда получается среди тех, кто отошёл, могли быть и вполне хорошие люди, но только не сумевшие поверить в якобы рассматриваемые здесь образы, опасаясь нарушить заповедь о запрете приёма какой-либо крови. Таковые видимо должны понять о несерьёзности своих умозаключений. И это происходит, потому что такие люди недостаточно знают Своего Спасителя.