Об исихазме и непрестанной молитве

[Грешник]

Лютеранин Иоганн Арндт о смирении:

Надлежит знать, что сердечное смирение есть прекрасный свет, или познание, благодаря которому человек уразумевает, с одной стороны, своё ничто, с другой – величие и преизобильную благость Божию. Чем более мы познаём сию благость, тем более возрастаем в сознании того, что сами по себе мы ничто. Когда человек видит тщету свою, то, что он совершенно пуст от всякого добра, тогда начинает он тем пламеннее молиться о благости и милосердии Божием и приближаться к истинному познанию Бога, как источника всякого добра; начинает право восхвалять и величать Его и уразумевает в таковом смирении славу Божию и великую Его любовь и милость. Тогда в такую верующую и смиренную душу начинают посредством молитвы изливаться потоки благодати.

Чрез сию благодать Божию и Святой Дух все более и более изливается на нас, умножая дары Свои; а Святым Духом в сердца наши насаждается любовь (см.: Рим. 5:5). Ибо когда верующая душа смиренно сознаёт, что она – ничто, и что Сын Божий, невзирая на это, столь глубоко смирил и уничижил Себя, что не только стал человеком, но и претерпел ради бедного творения Своего тяжкие, страшные, неизреченные крестные муки, – то благодаря таковому смирению в душе разгорается благородное пламя любви Божией. Душа тогда верою влечётся к Богу и любит в Боге и во Христе всех людей, ради великой любви Божией, ибо она ясно зрит, сколь много любит её и всех людей Христос. И поскольку влечётся она к Богу и объемлется Божиею любовью, то любит и всё то, что любит Бог.

Из сего проистекает, что любовь радуется всему доброму, что происходит с ближним, и печалится о всяком несчастии, какое бывает с ним. Будучи же дружелюбна и благорасположена к ближнему, она, видя его немощи, не судит о нём поспешно, и уж тем более не превозносится над ним и не презирает его (см.: 1 Кор. 13:4). Истинное смирение видит прежде всего свою собственную нищету, своё собственное ничто, видит, как пребывает оно не только в таких же немощах и грехах, как у ближнего, но ещё и в больших. Смиренная душа исповедает, что сама собою, своими силами она не может устоять, но во всем её поддерживает благодать Божия. Любовь, соединённая со смирением, всегда судит и осуждает прежде всего саму себя, а не других. Видя преткновение ближнего, она обращается сама к себе и оплакивает саму себя – ибо в падении других она видит собственные пороки, грехи, бедствие и окаянство.

Благодаря смирению человек укрепляется также в богопознании и в надежде на Бога. Ибо, убеждаясь в собственном своём невежестве, слепоте и неразумении дел Божиих, человек начинает благодарить Бога за то, что Он даровал ему Своё откровение, Своё слово, и всё более и более слагать сие слово в сердце своём (ср.: Лк. 2:19). А приходя к мысли, что все возможности и силы его суть ничто, он начинает укрепляться в надежде и уповании, возлагаемом единственно на Бога.

Чрез смирение человек и во внешней своей жизни становится всеми любимым, никому не в тягость. Ибо добродетель сия не допускает человека быть склонным к сварам и ссорам, но соделывает его приветливым и любезным. Она уподобляет человека Господу Иисусу Христу, Который говорит в Псалме: а я, как глухой, не слышу, и как немой, который не открывает уст своих; и стал я, как человек, который не слышит и не имеет в устах своих ответа, ибо на Тебя, Господи, уповаю я (Пс. 37:14–16). Такой верующий смиренный человек есть живой член Тела Христова (см.: Рим. 12:5), в котором обитает и живёт Христос (см.: 2 Кор. 13:5).

Смирение производит истинный, внутренний мир сердца и совершает то, что душа, проникнутая им, не смущается и не обеспокоивается никаким несчастием и крестом, но со св. Павлом взывает: кто отлучит нас от любви Божией? (Рим. 8:35). Смирение созидает в человеке также скромность и молчаливость, ибо он, сознавая свое собственное невежество и неразумие, не решается много говорить и поучать.

[Грешник]

Лютеранин Иоганн Арндт:

Глава 15 О том, что в истинном христианине ветхий человек должен каждодневно умирать, а новый со дня на день обновляться; также о том, что значит отвергнуться себя, и что есть истинный крест для христиан.

4. Отсюда и вытекает то, что человек должен отвергнуться себя, то есть отречься от своей чести, своей воли, самолюбия и самоугождения, своей выгоды и славы и тому подобного. И более того — должен он отречься даже как бы от своего права на существование и почитать себя недостойным всего, и самой жизни своей. Ибо истинный христианин, в котором живёт смирение Христово, хорошо знает, что человек не может заявлять никаких прав ни на что, особенно на нисходящее свыше (ср.: Иак. 1:17), так как он имеет всё только из милости и по благодати. Поэтому христианин всё употребляет
со страхом и трепетом, как чужое имущество, для удовлетворения необходимых потребностей, а не для наслаждения, не для своей собственной выгоды, похвалы и чести.

«Новое послушание» — термин Аугсбургского Исповедания
(Артикул VI). Под «новым послушанием» подразумевается,
что христианин совершает добрые дела не из-за того, чтобы
«заработать» ими что-то у Бога, и не принуждая себя к ним,
а свободно, радостно и добровольно, в силу действия в нём
веры Христовой. См.: Die Augsburgische Konfession. Erlangen,
1988. S. 46/47.

5. Для примера сравним между собою истинного христианина, который отвергает себя, и христианина ложного, пленённого падшим самолюбием. Когда последнего презирают, то это для него очень больно: он гневается, теряет терпение, проклинает, воздаёт ругательством за ругательство, хочет мстить за себя словом и делом и готов даже посвятить этому всю свою жизнь. Это ветхий человек, это безумец, легко приходящий в гнев, враждующий и жаждущий мщения. Напротив того, отвергающий себя кроток, терпелив, отрекается от всякого мщения и считает себя достойным всего, что он должен претерпеть. Вот что значит — отвергаться себя.

6. В таком высоком терпении, кротости и смирении предшествовал тебе Христос Господь. Он отвергался Себя, говоря: Сын Человегеский не для того пришёл, гтобы Ему служили (Мф. 2о:28); также: Я посреди вас, как служащий (Лк. 22:27); Сын геловегеский не имеет, где приклонить голову (ср.: Лк. 9:58). И Давид восклицал в самоотвержении: я же гервь, а не геловек (Пс. 21.7), — когда, будучи проклинаем от Семея, он говорил, что так Господь повелел ему (ср.: г Цар. 1б:ю), как бы желая сказать: «Ты жалкий червь пред Богом, и достоин того, чтобы тебе всё терпеть». Так святые и пророки отвергались себя, считали себя недостойными ничего того, что может быть оказано человеку доброго, и потому всё терпели. Если кто проклинал их, они его за то благословляли, если кто гнал их, они благодарили за то Бога (см.: Деян. 5:41); если кто предавал их смерти, они за того молились (см.: Деян. 7:60), и, таким образом, многими скорбями входили в Царствие Божие Божие (ср.: Деян.14:22).

7 Вот что значит отвергнуться себя — почитать себя недостойным ничего того, что мог бы ты получить доброго и отрадного, а напротив, весьма достойным всего, что может случиться прискорбного.

8. Это самоотвержение есть крест Христов, который мы должны взять на себя, как говорит Господь: кто хочет идти за Мною, отвергнись себя и возьми крест свой, и следуй за Мною (Лк. 9:23). ). Для плоти это горький крест, потому что ей больше хотелось бы жить беспечно, свободно, распутно, по своим собственным похотям, нежели жить в смирении, кротости и терпении Христовом и принять на себя жизнь Христову. Ибо жизнь Христова для плоти — тяжкий крест и даже смерть, потому что ветхий человек должен в нас умереть.

9. Всё, что воспринял человек от Адама, должно в истинном христианине умереть. Ибо если ты хочешь возыметь смирение Христово, то должна умереть в тебе гордость; если хочешь приять нищету Христову, то должно умереть в тебе сребролюбие; если хочешь нести поругание Христово, то должно умереть в тебе честолюбие; если хочешь возыметь кротость Христову, то должна умереть в тебе мстительность; если хочешь приять терпение Христово, то должен умереть в тебе гнев.

14. Кто таким образом наперёд умрёт для самого себя, для того легко затем умереть и для мира и презреть его со всем его богатством и славою, так что христианин не возжелает уже никакой мирской чести, богатства и сладострастия, но будет полагать свою честь, богатство и услаждение единственно в Боге. Бог его честь, богатство и услада. Христианин есть истинный пришелец и странник в мире сем (см.: Евр. 11:13), он пришелец Божий, и Бог ещё здесь даст ему вкусить радость и отдохновение в сердце и исполнит его духовного веселия; там же душа его будет радоваться вечно и всесовершенно.

[Грешник]

Лютеранин Иоганн Арндт:

Глава 16 О том, что в истинном христианине происходит беспрестанная борьба духа и плоти.

1. Всякий истинный христианин является как бы двояким человеком: внутренним и внешним. И хотя два этих человека и сосуществуют вместе, но они суть враги друг другу, так что жизнь одного есть смерть другого. Если живёт и владычествует внешний человек, то умирает внутренний. А чтобы жить внутреннему человеку, внешнему надлежит умереть, как св. Павел говорит: если внешний наш человек и тлеет, то внутренний со дня на день обновляется (ι Кор. 4:16).

2. Святой Апостол в Послании к Римлянам различает эти две стороны существования человека как закон ума и закон греховный, находящийся в членах моих (ср.: Рим. 7:23), а в Послании к Галатам — как дух и плоть: плоть желает противного духу у а дух — противного плоти (Гал. 5:17).

3. Если в сем противлении духа и плоти одерживает победу дух, то человек живёт во Христе и в Боге, в новом рождении, и именуется духовным. Если же превозмогает плоть, то человек живёт во диаволе, в ветхом рождении; он не благонадёжен для Царствия Божия (Лк. 9:62) и именуется плотским. Плотские же помышления, или плотское расположение души, есть смерть (ср.: Рим. 8:6). Согласно Писанию, человек получает имя от того, кто господствует в нём, и в зависимости от сего именуется или плотским, или духовным.

4. Если кто в этой борьбе побеждает злые похоти, то это означает крепость духа и силу внутреннего человека; если же не побеждает, то это показывает слабость веры и духа. Ибо вера и дух суть одно, как написано: мы веруем, потому и говорим, и действуем (2 Кор. 4:13).

8. Но скажет кто: как же мне быть, если грех иногда низлагает меня против моей воли? Неужели я буду за то осужден, или неужели я потому не чадо Божие, как говорит св. Иоанн: кто делает грех, тот от диавола (1 Ин. 3:8)? Отвечаю: если ты обнаруживаешь в себе борьбу духа с плотью и, по сказанному св. Павлом, делаешь то, чего ты не хогешь (ср.: Рим. 7.19), пусть это случается даже и часто — то это знак именно верующего сердца, показывающий, что вера и дух в тебе борются с плотью. Ибо святой Павел научает нас собственным своим примером, что такая брань как раз свойственна благочестивым и верующим людям. Он говорит, что видит в членах своих другой закон, противоборствующий закону ума его, есть новому, внутреннему человеку, и делающий его пленником закона греховного, так что он делает то, чего не хочет: добра, которого хочет, не делает, а делает зло, которого не хочет. Желание добра в нём есть, но чтобы сделать его, того не находит; и Апостол жалуется на это следующими словами: бедный я геловек! Кто избавит меня от сего тела смерти? (Рим. 7:18-24) — то есть от тела, в котором вмещаются столь сильно мучащие меня грех и смерть. Это и есть то самое, о чём Господь говорит: дух бодр, плоть же немощна (Мф. 26:41).

9. Доколе в человеке продолжается сия борьба, дотоле грех не господствует в нём. Ибо с кем постоянно борешься, тот не может господствовать. И поскольку грех не господствует в человеке, пока дух борется с ним, то он и не подвергает человека осуждению. Ибо хотя все святые не без греха, как говорит св. Павел: я знаю, что не живёт во мне, то есть в плоти моей, доброе (Рим. 7:18), или св. Иоанн: если говорим, что не имеем греха, обманываем самих себя (1 Ин. 1:8), —однако же Божию осуждению подвергается не обитающий лишь в человеке грех, но именно господствующий. И пока человек борется с грехом и не соглашается на него, до тех пор грех не вменяется ему, как говорит св. Павел: нет ныне никакого осуждения тем, которые во Христе Иисусе живут неплоти, а по духу (Рим. 8:ι), то есть тем, которые не дают плоти господствовать над собою. Но в ком этой борьбы нет, те не родились свыше; в тех грех именно господствует. Они побеждены, стали рабами греха и сатаны и подвергаются осуждению, пока дают в себе господствовать греху.

P.S.: Далее идет Глава 17 О том, что блага и наследие христиан обретаются не в этом мире, почему и должны они пользоваться временным, как странники и пришельцы.

[Грешник]

Лютеранин Иоганн Арндт:

Глава 22. О том, что все дела истинного христианина должны совершаться во смирении, иначе они будут только мерзостью и идолопоклонством

4. Оскверняющее тебя идолопоклонство исходит извнутри тебя. Всё то, к чему склоняется, прилепляется, в чём упокоевается твоё сердце, что оно любит – земное счастье, богатство, власть, почёт, долговременную жизнь, – всё сие суть кумиры и идолослужение. Итак, идолопоклонство не есть что-либо внешнее, но внутреннее, духовное, проистекающее извнутри. Потому и Бог судит обо всём по сердцу, которое видит и испытывает один Он (см.: Пс. 7:10), и судит его по вере или неверию. Он говорит: где сокровище ваше, там будет и сердце ваше (Мф. 6:21), то есть ваше божество, ваш покой, мир, упование, радость и веселье, ваш рай, небо и вообще всё. Понаблюдай, в чём с радостью и любовью упокоевается сердце твоё – то самое, без сомнения, и есть твоё божество, чем бы оно ни было. Если сердце твоё упокояется в едином истинном Боге, то Он и есть твоё Божество, и ты блажен. Блаженны люди, у которых Господь есть Бог (ср.: Пс. 143:15). Утешайся Господом, и Он исполнит желания сердца твоего (Пс. 36:4). Если же сердце твоё прилепляется к миру сему, то твоё божество – мир. То же самое можно сказать и в отношении всего, к чему обращено сердце твоё.

6. От деревянных идолов себя сохранить легко; храни себя от золотых. Легко сохранить себя и от мёртвых идолов; но остерегайся идолов живых и самого себя. Ибо как только ты приписываешь себе честь, славу, власть, искусность, то делаешь идола из себя самого. И именно это запрещает Бог словами: не отдам славы Моей идолам (ср.: Ис. 42:8), ибо всё то, что есть и именуется честью и славою, не приличествует никому иному, как только Всевышнему и Пресвятому – Тому, Кто есть вечное и высочайшее благо.

7. Посему научайся не приписывать себе ни в чём чести и славы, если не хочешь соделать самого себя идолом и вменить все дела свои в сплошную мерзость. Научайся также тому, в чём состоит истинное смирение. Истинное смирение заключается в том, чтобы не желать никакой чести и считать себя недостойным её. Сие-то и значит «умереть для мира» – то есть когда умирает в сердце человека всякое самолюбие и честолюбие и вселяется в него высокая жизнь Христова, которую Господь определяет так: кроток есмь и смирен сердцем (Мф. 11:29). Напротив того, если человек хочет, чтобы его чтили, прославляли и почитали за нечто высокое и достойное, то он ещё плотской и живёт по плоти и по ветхому рождению, ибо такие желания суть дела плоти (Гал. 5:19). Плотской человек и плотское сердце суть те, которые охотно желают быть чем-нибудь, или даже всем. Духовное же, христианское сердце есть то, которое с радостью желало бы быть ничем. Это-то и называется отвергнуть, возненавидеть самого себя и отказаться от всего, что человек имеет. Таковы истинные христиане и ученики Христовы (см.: Лк. 9:23). О! где найти нам таких истинных христиан?

8. Но ты скажешь: как же быть, если, по слову Псалма, Господь даёт мне благодать и славу (ср.: Пс. 83:12)? И разве не очевидно, что Сам Бог не уравнивает, но различает людей дарами Своими, и Он учредил разные по достоинству чины и служения? Ответ: относи к Богу всю честь, которая воздаётся тебе, и не присваивай себе ничего. Ибо все дары и все уставы Божии суть чужое имущество, принадлежащее не тебе, но единому Богу.

9. Посему, как только тебе будет воздана честь, возвращай её чрез смирение Богу, не удерживая для себя ничего, иначе ты потеряешь благодать Божию и станешь святотатцем. Таким образом, если ты разумен, учён, мудр, богат и славен пред другими, то честь, воздаваемую тебе за это, не считай своею собственною, но Божиею, и в сердце своем относи её к Богу – что станет возможным для тебя, если будешь ты убегать самохвальства. Это и имеет в виду Пророк Иеремия, когда говорит: да не хвалится мудрый мудростью своею, да не хвалится сильный силою своею, да не хвалится богатый богатством своим. Но хвалящийся хвались тем, что разумеет и знает Меня, что Я – Господь, творящий милость, суд и правду на земле; ибо только это благоугодно Мне, говорит Господь (Иер. 9:23–24).

[Грешник]

Лютеранин Иоганн Арндт:

Из 15 главы:

Кто таким образом наперёд умрёт для самого себя, для того легко затем умереть и для мира и презреть его со всем его богатством и славою, так что христианин не возжелает уже никакой мирской чести, богатства и сладострастия, но будет полагать свою честь, богатство и услаждение единственно в Боге. Бог его честь, богатство и услада. Христианин есть истинный пришелец и странник в мире сем (см.: Евр. 11:13), он пришелец Божий, и Бог ещё здесь даст ему вкусить радость и отдохновение в сердце и исполнит его духовного веселия; там же душа его будет радоваться вечно и всесовершенно.

Из 36 главы:

Возвышая каждодневно сердца наши к Богу и таким образом на всякий день входя в общение с Ним, мы всё более приближаемся к Нему, мало-помалу забываем землю и мир и из земных людей соделываемся духовными и небесными...

Из 37 главы:

Кто не хочет исправить одного греха, тот открывает дверь многим грехам. Ибо один грех всегда проистекает из другого, один растёт из другого, разрастаясь, как негодный сорняк. И как тьма беспрестанно возрастает и прибавляется, чем далее уходит от нас солнце, так, чем далее отстоит от нас высокая жизнь Христова, тем всё более и более возрастает в нас грех и мрак, пока, наконец, человек окончательно не впадает в вечную тьму. Напротив того, если кто по благодати Божией начинает возрастать в одной добродетели, тот возрастает и преуспевает в другой, ибо все они зависят одна от другой, как св. Пётр во Втором своём Послании создаёт прекрасную цепь добродетелей, говоря: вы, прилагая к сему всё старание, покажите в вере вашей добродетель, в добродетели рассудительность, в рассудительности воздержание, в воздержании терпение, в терпении благочестие, в благочестии братолюбие, в братолюбии любовь. Если это в вас есть и умножится, то вы не останетесь без успеха и плода в познании Господа нашего Иисуса Христа (2 Петр. 1:5–8). То есть, кто не творит сих добродетелей, тот не знает о Христе, кто? Он. Кто возрастает верою в добродетели, тот возрастает во Христе.

[Людмила]

Грешник, вы - лютеранин?

[Denis Protestant]

Денис Нагомиров похоже

[Грешник]

Грешник, вы - лютеранин?

Мне ближе Реформатская традиция протестантизма, но ортодоксальный протестантизм вообще близок друг другу. Есть некоторые предметы веры, по которым реформаты и лютеране расходятся, но в остальном близки друг другу. Даже есть униальные церкви реформатов и лютеран, где они объединены вместе.

[Инна Бор]

Мне ближе Реформатская традиция протестантизма, .

Ближе она всем вам, потому что давно уже написано апостолом:
2Тим.4:3 Ибо будет время, когда здравого учения принимать не будут, но по своим прихотям будут избирать себе учителей, которые льстили бы слуху;
2Тим.4:4 и от истины отвратят слух и обратятся к басням.

Вот и вся ваша сущность! Вам не истина нужна, а удобно устроиться в псевдо- христианстве.

[Denis Protestant]

Даже есть униальные церкви реформатов и лютеран, где они объединены вместе.

Есть такие - бывал там, а так в Варшаве у лютеран классные церкви

[Людмила]

Мне ближе Реформатская традиция протестантизма, но ортодоксальный протестантизм вообще близок друг другу. Есть некоторые предметы веры, по которым реформаты и лютеране расходятся, но в остальном близки друг другу. Даже есть униальные церкви реформатов и лютеран, где они объединены вместе.

Прочитав ваши сообщения, я увидела много общего с Православием. Спасибо.

Однако, на мой взгляд, вы придумали себе не очень удачный ник, не подумали о людях, которые будут к вам обращаться. Называя кого-то грешником, человек непроизвольно возвышается над иным, фарисействует..

Представьте, какие ассоциации я бы вызвала у других, наименовав себя грешницей...
Святые говорили о себе как о грешниках, но к другим людям обращались: ангел мой, радость моя, благословенный в Господе брат (сестра)...

[Грешник]

Прочитав ваши сообщения, я увидела много общего с Православием. Спасибо.

Из автобиографии Чарльза Сперджена:

"Господь ведет душу крестным путем плача и вначале, прежде чем убеждает ее быть чистой в любом отношении, показывает ей ее собственную черноту. Слишком многие думают о грехах очень поверхностно, и точно так же – об Избавителе. Тот, кто стоял перед Богом – уличенный и под проклятьем – тот будет плакать от радости, когда получит прощение. Он будет ненавидеть зло, которое ему простили, и будет жить для славы Спасителя, Кровью Которого он очищен... Наш Небесный Отец ведет нас к тому, чтобы мы искали Спасителя, но прежде всего разрушает нашу самоправедность. Он не может привести нас к тому, чтобы мы серьезно искали неба, пока Он не даст нам немного почувствовать невыносимые мучения страдающей совести, что является преддверием ада... Прежде чем я стал рассуждать о спасении моей души, я обманывал себя, считая, что у меня совсем мало грехов. Я придерживался мнения, что все мои грехи мертвы, погребены в могиле забвения. Но труба обличения пробудила мою душу, и она начала размышлять над вопросами вечности. Эта труба звучала как песнь воскресения для всех моих грехов. И когда они воскресли, это была такая огромная масса – грехов было не меньше, чем песка в море!... Я не находил никакого покоя, когда находился в сетях закона. Я думал, что смогу многими слезами вернуть хотя бы немного из того, что сделал неправильно. Но закон держал передо мной зеркало, и в нем я видел свое лицо ужасно грязным и обезображенным от слез. Закон со всех сторон приносил мне только горе и трудности. Он запер меня в железной клетке. Всякий побег был исключен. Он особенно стал давить меня, когда я узнал его духовную природу. Если закон говорил: «Ты не должен прелюбодействовать», а я отвечал: «Я еще никогда не прелюбодействовал», закон отвечал словами Иисуса: «Всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем». Если закон говорил: «Ты не должен воровать», и я отвечал: «Я никогда ничего не украл», тогда я обнаруживал, что даже само желание того, что не принадлежит мне, является грехом. Духовная природа закона озадачивала меня. Есть ли у меня надежда убежать от такого закона? Я видел себя в руках того, в котором не видно было даже проблеска милости. Закон не имеет ничего общего с благодатью. Она приходит совсем из других уст и из другого завета. Прежде чем пришла вера, «мы заключены были под стражею закона, до того времени, как надлежало открыться вере»... Во время этих долгих месяцев, когда я жил в таком состоянии, я снова и снова читал Библию и нашел, что все грозные предупреждения написаны для меня большими буквами, а все обетования – настолько маленькими, что я их долго не мог найти. И когда я все же читал их, то не мог поверить, что они относятся и ко мне, – угрозы же были безоговорочно для меня. Когда же я читал: «Кто не верует в Меня, тот погибнет», тогда я говорил: «Да, это я!» Если же было сказано: «Придите ко Мне, все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас», тогда это шло по адресу моего брата, моей сестры или кого-то вокруг меня, о котором я знал, что он утружден и обременен... Многие люди плывут в лодке самоправедности: и ожидают, что попадут в ней на небо. Но эта лодка еще ни одну душу не привела в Царство Божье и никогда не сможет сделать этого. Самоправедность – такая же скоростная дорога в ад, как и открытый грех. Поэтому я радуюсь, если эта лодка попадает в сильные штормы и человеческая надежда терпит крушение. Я радуюсь, когда старая лодка разбивается, от нее отваливаются планка за планкой, когда она кружит на одном месте и разваливается, и люди ищут безопасности в другом месте. Безопасность, которую они имели до сих пор, должна была в конце концов разочаровать их. Она должна была утонуть. И тысячекратная милость обнаружит это достаточно рано, чтобы найти более надежное упование на спасение... Прежде чем прийти ко Христу, я сказал себе: «Это же неправда, что мне достаточно только верить Иисусу, и я получу спасение. Я должен что-то чувствовать, должен что-то делать». Вспоминая, какие хорошие решения я принимал, мне хочется спрятаться от стыда! Если бы мне хоть один проповедник сказал: делай то или это, чтобы спастись! Я охотно сделал бы это. Если бы он сказал: «сними твою обувь и побеги туда или сюда», я тут же побежал бы, чтобы получить избавление. Но самое простое в мире – верить в распятого Христа, принять совершенное Им спасение и все отдать Ему; ничего не делать, а только довериться тому, что сделал Он – этого я не мог вместить. Я обнаружил, что даже самые лучшие мои дела были греховными, что мне нужно плакать над моими слезами и что даже мои молитвы нуждаются в Божьем прощении. Я заметил, что все мои добрые дела сделаны из эгоистических мотивов, а именно – чтобы спасти себя самого, и поэтому они никогда не могут быть угодными Богу. Я нашел две серьезные причины, почему я не могу спастись добрыми делами: во-первых, потому что я не могу представить никаких добрых дел, и, во-вторых, даже если они и были у меня, то не имели бы спасающей силы, значит, не могут спасти меня. Затем я думал, что спасение можно получить наверняка, если, с одной стороны, доверять Христу и, с другой стороны, – собственному обновлению. Итак, я снова начал жестко работать над собой, и думал, если я там и тут добавлю несколько молитв, немного слез покаяния и еще несколько обещаний исправиться, то все будет хорошо. Иисус сказал Закхею: «Сойди скорее вниз». Он сказал это и мне. Одним из первых шагов для меня было – сойти вниз от своих добрых дел. Но затем я вдруг снова оказался наверху, на этот раз на самодовольстве, и Христос сказал: «Сойди вниз! Я избавил тебя от твоих добрых дел и избавлю от самодовольства». Я снова спустился, и был уверен, что уж теперь-то я достиг земли. Но Христос снова сказал: «Сойди вниз!» Я спускался все ниже, пока не дошел до того момента, когда мне казалось, что только теперь я могу спастись. Но все еще звучал приказ: «Спустись вниз! Еще ниже спустись!» И я спускался. В отчаянии я должен был отпустить ветку на дереве моей надежды на самоспасение. Я сказал: «Дальше я не могу, я подошел к концу». Потоки уже достигли моей головы, я больше не видел дневного света. Я думал, что я чужой, удалившийся от израильской земли. Но Христос сказал: «Спустись еще ниже! Ты еще слишком горд, чтобы спастись». И я должен был еще ниже склониться в своей испорченности, негодности и нечистоте, так как Бог смиряет грешника, которого Он хочет спасти. Когда я был в этом состоянии и пытался привести сам себя к вере, какой-то голос проговорил ко мне: «Тщеславный человек, тщеславный человек, если бы ты поверил! Приди и посмотри!» И тогда Дух Святой взял меня за руку и повел на единственное в своем роде место. Когда я стоял там, передо мной вдруг предстал некто на кресте. В этот момент у меня не было веры. Я посмотрел вверх и увидел Его глаза, полные слез, я видел текущую кровь, видел рядом с Ним Его врагов, как они гнали Его до смерти, видел Его невыразимые мучения, я слышал стоны, которые никто не может описать. И когда я взглянул вверх, Он открыл Свои глаза и сказал мне: «Сын Человеческий пришел взыскать и спасти погибшее»".

[Юханна]

Мне ближе Реформатская традиция протестантизма, но ортодоксальный протестантизм вообще близок друг другу. Есть некоторые предметы веры, по которым реформаты и лютеране расходятся, но в остальном близки друг другу. Даже есть униальные церкви реформатов и лютеран, где они объединены вместе.

Вы похожи на моего брата Дионисия.

[Грешник]

Прочитав ваши сообщения, я увидела много общего с Православием. Спасибо.

Или вот про католического святого - Франциска Ассизского, в "Цветочках" написано совсем иное, не то, что предлагает Алексей Бекорюков. Вот как выглядит все на самом деле:

Один из ближних учеников св. Франциска, брат Лев (святой любил называть его "овечка Божья") услышал, как святой, погруженный в молитву, восклицал несколько раз "Кто Ты, о сладчайший Господь мой? И кто я, червь сквернейший и негодный - раб Твой?". Брат Лев обратился к Франциску с просьбою объяснить ему смысл этих случайно услышанных им слов. Вот что отвечает Франциск по тексту "Цветочков" (а точнее, "Размышлений о стигматах" в конце их):

"Знай же, брат овечка Христова, когда я говорил эти, услышанные тобой слова, явились душе мой два света, свет познания и знания Творца, и другой свет - познания себя самого. И когда говорил я: "Кто ты, сладчайший мой Господь?" - я был в том свете созерцания, в каком виделась мне бездна безмерной милости и премудрости и силы Божией. И когда я говорил "Кто я..." и далее - я был в том свете созерцания, в каком видел плачевную пучину ничтожества моего и низости, и потому говорил: "Кто же Ты, Господи, безмерной благости и премудрости и силы, что удостоил посетить меня - меня, презренного как червь, и отвратного"" (Истоки францисканства, Ассизи, 1996, сс.899-900).

Нетрудно увидеть, что ни о каком равенстве Богу, как и о явлении "больших светов", один из которых изображал бы Бога, а другой - св. Франциска - тут нет и речи. Любой мало-мальски знакомый с традицией человек видит, что речь здесь идет о двух "светах созерцания" - т.е. о том, что Бог даровал Франциску в созерцательной молитве познать две истины - истину о величии и благости Самого Бога, и истину о его собственном ничтожестве перед лицом Творца. Смысл этого текста, таким образом, прямо противоположен тому, что написано у Алексея Бекорюкова.

[Грешник]

Вы похожи на моего брата Дионисия.

Привет

[Грешник]

Прочитав ваши сообщения, я увидела много общего с Православием.

Из автобиографии Чарльза Сперджена:

Я не просто слышал, а из собственного опыта знаю, что некоторых людей сатана искушал так сильно, что это превосходит все наши представления. Джон Буньян говорит, что сатана искушал его, сея сомнения в существовании Бога, в истинности Священного Писания, даже в том, что Христос был Человеком и Богом. Но однажды он искушал его говорить такое, чего он никогда не мог бы написать, чтобы не осквернить других. Ах, я тоже вспоминаю темный час в моей жизни. Хотя я не могу вспомнить, чтобы в юности слышал когда-нибудь хулу против Бога и тем более, чтобы я сам сказал это, и вдруг заметил, как в моих мыслях пронеслась серия ужасных проклятий и хуления против всемогущего Бога. Где-то полчаса они неумолимо носились в моем разуме. Как я стонал и кричал к Богу! И искушение прошло, но через несколько дней оно вернулось. Когда я молился или читал Библию, оно становилось сильнее. Я пошел с моей нуждой к пожилому духовному человеку и спросил его о своих мучениях.

О, это пережили многие дети Божьи! Но, – спросил он, – это твои мысли?

Я ненавижу их, – искренне ответил я.

Тогда это не твои мысли. Поступи с ними, как старые церковные служители обошлись с преступниками. Отправь их назад в свое место,

сказал он. – Так поступи с этими злыми мыслями. Отрекись от них и отошли их назад к дьяволу, их отцу, которому они принадлежат, так как это не твои мысли.

[Юханна]

Привет

Здорово брат! Рад видеть тебя без петли на шее...

[Людмила]

Я буду называть вас Денисом.

Денис, не хотите ли поставить себе аватарку?

[Инна Бор]

Или вот про католического святого - Франциска Ассизского.

Сама цель жизни, которую поставил перед собой Франциск ("Я трудился и хочу трудиться... потому что это приносит честь", хочу пострадать за других и искупить чужие грехи), свидетельствует о невидении им своего падения, своих грехов, то есть о его полной духовной слепоте.

Не случайны его слова в конце жизни: "Я не сознаю за собой никакого прегрешения, которое не искупил бы исповедью и покаянием". И предсмертные слова: "Я исполнил то, что должен был исполнить".

Для сравнения приведем тот же предсмертный момент из жизни преподобного Сисоя Великого (V в.). "Окруженный в момент своей смерти братией, в ту минуту, когда он как бы беседовал с невидимыми лицами, Сисой на вопрос братии: "Отче, скажи нам, с кем ты ведешь беседу?" - отвечал: "Это ангелы пришли взять меня, но я молюсь им, чтобы они оставили меня на короткое время, чтобы покаяться". Когда же на это братия, зная, что Сисой совершен в добродетелях, возразила ему: "Тебе нет нужды в покаянии, отче", - то Сисой ответил так: "Поистине я не знаю, сотворил ли я хоть начало покаяния моего". Это глубокое понимание своего несовершенства является главной отличительной чертой всех истинных святых и важнейшим признаком истинности получаемых ими откровений.

[Грешник]

Я буду называть вас Денисом.

Денис, не хотите ли поставить себе аватарку?

Потом наверное поставлю, сейчас спать, завтра рано вставать на работу.