Расправа над насельниками

Красногвардейцы засели под окнами, массивные деревянные двери церкви были взорваны заложенной под них гранатой. Стрельба с обеих сторон продолжилась и в храме. Вскоре сопротивление верующих было подавлено. Всего в этот день были убиты 12-15 человек, большинство из которых оказались бойцами Красной гвардии. Трупы погибших сложили на соседнем с храмом хозяйственном дворе. Подворье грабили две недели.

По сведениям местных газет, в Белогорском подворье красногвардейцы арестовали несколько «духовных лиц, одетых в солдатские шинели». Вероятнее всего, это были монастырские послушники, в годы войны мобилизованные в армию и недавно вернувшиеся с фронта. Не имея документов и одежды, они временно проживали в Перми на подворье, ожидая возможности вернуться в Белогорский монастырь, находи*вшийся в Осинском уезде, в 120 верстах от города. Именно они, научившись на войне владеть огнестрельным оружием, могли открыть огонь по красногвардейцам, воспользовавшись захваченными у них же винтовками и пистолетами. Арестованные были немедленно доставлены в исполнительный комитет для дачи показаний.

Среди них оказались рясофорный послушник Алексий Коротков и его родной брат иеродиакон Евфимий (Коротков), служивший на подворье. В ходе допроса выяснилось, что именно отец Евфимий бил в колокол, призывая верующих на защиту. Установив причастность братьев к во*оруженному сопротивлению, большевики вынесли им смертный приговор. 9/22 февраля 1918 года иеродиакон Евфимий и послушник Алексий были казнены. После истязаний они были расстреляны. По версии иеромонаха Дамаскина (Орловского), казнь состоялась на берегу реки Камы. Тела убиенных братьев были брошены на льду для устрашения17.

Подавив вооруженное сопротивление, большевики ожидали реакции со стороны Пермской епархии. На следующий день, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию и принять меры по предупреждению дальнейшего произвола и кровопролития, в народном зале часовни святого Стефана Пермского собрались наиболее авторитетные представители городского духовенства. Узнав о собрании, красногвардейцы арестовали всех его участников. Однако, испугавшись новых народных возмущений, власти вскоре отпустили священников, взяв с них подписку — не выполнять распоряжение епископа Андроника, «не призывать в проповедях народ к сопротивлению и не организовывать крестных ходов»18.

10/23 февраля газета «Пермские епархиальные ведомости» опубликовала короткую *статью, в которой правдиво сообщалось об истинных причинах произошедшего кровопролития: «В начале февраля в г. Перми произошли волнения, поводом к которым послужило занятие властями помещений, главным образом Белогорского подворья и отчасти женского монастыря. Дело доходило до кровавых столкновений. Были жертвы со стороны народа и со стороны Красной гвардии. Благодаря принятым мерам скоро все успокоилось, и теперь в городе порядок»19.

В тот же день о событиях, произошедших на Белогорском подворье, сообщила жителям Перми и большевистская газета «Известия Пермского губисполкома». Искажая действительность, власти в ином ракурсе объясняли свои действия. Они обвиняли белогорских монахов и послушников в утаивании продуктов, вооруженном мятеже и аморальном, недостойном иноческого звания поведении: «...Вооруженное сопротивление, которое оказали "святые отцы" производству описи, поставило штаб в необходимость произвести в подворье обыск, при котором обнаружены в ризнице солдатские шинели, в кельях — патроны для браунинга. Кроме того, обнаружено 15 флаконов одеколона и ½ бутылки спирта. Пусть ответят верующие, защищавшие кладовые, к лицу ли смиренным инокам душиться одеколоном. Или же он предназначался для внутреннего употребления? Дела это не меняет. Можно только сказать одно: вся эта история показала, что делалось за стеной подворья под видом религии. Истинно верующие должны были бы быть довольны и понять, что не с религией борется советская власть, а с темными делами и делишками, которые совершаются под ее прикрытием»20.

Епископу Андронику в Москву викарный епископ Соликамский Феофан (Ильменский) и духовенство послали подробное донесение о случившемся кровопролитии и начавшихся в Перми насилиях над православными21. 19 февраля / 4 марта 1918 года преосвященный Андроник написал и отправил в Пермь ответное письмо, в котором откликнулся на штурм Белогорского подворья: «Да упокоит Господь и простит вольные и невольные прегрешения всех православных иноков и мирских, убиенных в г. Перми за святую веру и Церковь на Белогорском подворье. Да благословит Господь усердие всех, кто тогда крепко стояли за церковные святыни, боясь одного Бога, а не устрашений вражеских. Да ободрятся и все православные христиане стоять и ревновать за Святую Церковь, чтобы не давать врагу нашего спасения расхитить наше святое достояние. Всех же восстающих на Святую Церковь и ругающих ее и ее служителей именем Божиим заклинаю не делать угодное отдающему нас всех на вражду и злобу диаволу, но опомниться и сознать, что ведь все мы православные христиане. Если же они этого не сделают и не раскаются, то таковых, как врагов Церкви, отлучаю от Святого Причастия и от надежды на вечное спасение. И если кто из них тайно или обманом священника причастится, то таковое причастие будет им вместе с Иудой Искариотским в вечное осуждение». Это обращение епархиального архиерея о гибели на Белогорском подворье иноков и мирян было разослано по храмам Перми и Мотовилихинского завода22.

Вернувшись в апреле 1918 года в Пермь, епископ Андроник продолжал публично обличать советскую власть и был арестован органами Пермской губернской чрезвычайной комиссии. В своем «Объяснении на постановление Следственной комиссии Пермского революционного трибунала» от 7 июня 1918 года преосвященный Андроник полностью подтвердил свою непримиримую позицию в отношении защиты церковной собственности, оправдывал решительные действия монахов и прихожан при обороне Белогорского подворья, обвиняя в случившемся кровопролитии исключительно власти: «...если бы красноармейцы не приложили к делу оружия, то все мирно и кончилось бы, ибо было бы ясно, что верующий народ определенно и решительно высказывает свою власть народную, отстаивая церковное достояние... Если бы моим призывом к народу и везде воспользовались, то не было бы захватов и насилий, ибо верующий народ сам заявил бы ясно свой голос против реквизиции церквей, монастырей и их имуществ...»23

Таким образом, в Перми начало проведения в жизнь декрета «Об отделении Церкви от государства и школы от Церкви» привело к кровопролитию на подворье Белогорского Свято-Николаевского мужского миссионерского монастыря 8/21 февраля 1918 года.

Это был один из первых случаев кровавого насилия большевиков в отношении духовенства и верующих, а также оказания вооруженного сопротивления народа антицерковным акциям на Урале. Настрой верующих, их готовность к мученичеству и открытой борьбе за церковное достояние во многом зависели от личной позиции епархиального архиерея епископа Пермского и Кунгурского Андроника, призывавшего духовенство и народ защищать церковное имущество.

Разгром Белогорского подворья лег позорным кровавым пятном на тех, кто отдал приказ стрелять в безоружных людей. Однако некоторые участники инцидента считали его ярким и героическим событием своей жизни. Командир одного из красногвардейских отрядов В.П. Матвеев впоследствии красочно рассказал о февральском разгроме Белогорского подворья в своей литературной повести для детей «Последний день Хлябинского совнаркома». В порыве художественного творчества он приписал себе главную роль в организации штурма и полностью возложил ответственность за случившееся кровопролитие на белогорских насельников. В рассказе В. Матвеев фигурирует под именем «Ребров»24. Советский журналист и писатель В.П. Матвеев был осужден и расстрелян в 1939 году.

Получив на подворье неожиданный вооруженный отпор со стороны монахов и послушников, большевики стали воспринимать Белогорский Свято-Николаевский мужской миссионерский монастырь как «гнездо контр*революции». Свою ненависть к знаменитой уральской обители они выместили летом 1918 года, с особой жестокостью казнив ее настоятеля архимандрита Варлаама (Коноплева) и более 40 насельников монастыря. Непосредственное организационное участие в расправах над белогорскими иноками принимал бывший командир мотовилихинских красногвардейцев П.И. Малков, ставший членом коллегии Пермской губернской чрезвычайной комиссии, а затем ее председателем. Малков также руководил арестом архиепископа Пермского и Кунгурского Андроника и великого князя Михаила Александровича. Лично участвовал в убийстве последнего. Впоследствии находился на партийной работе, занимал крупные должности в Министерстве внешней торговли СССР. Умер в 1956 году.