Сказки народов мира

[Vardan]

Глупый человек

Жил когда-то бедняк. Как ни трудился он, как ни бился - все никак не мог выбиться из нужды.
И вот дошел он до отчаяния и решил: “Пойду-ка я разыскивать Бога. Разыщу и узнаю, долго ли мне маяться. Да тут же и выпрошу чего-нибудь для себя”.
По дороге повстречался он с волком.
- Добрый путь, братец-человек! Куда ты идешь? - спросил волк.
- Иду к Богу, - ответил бедняк, - горе свое хочу ему поведать.
- Как доберешься до Бога, скажи Ему: есть, мол, на свете один голодный волк, день-деньской рыщет он по горам и долинам, а пропитания, найти не может.
Спроси: долго ли тому волку голодать? И еще скажи: если Ты сотворил его, так и кормить должен.
- Ладно, - молвил бедняк и продолжал путь.
Много ли, мало ли он прошел - встретил красавицу-девушку.
- Куда идешь, братец? - спросила девушка.
- К Богу иду.
- Как увидишь Бога, - взмолилась красавица, - скажи ему: есть одна девушка - молодая здоровая, богатая, а ни радости, ни счастья не знает. Как ей быть?
- Скажу, - пообещал бедняк и пошел своей дорогой.
Встретилось ему дерево. Хоть оно и стояло у самой реки, но совсем засохло.
- Куда ты идешь, эй, путник? - спросил дерево.
- К Богу иду.
- Тогда погоди, передай Богу и мои слова. Скажи Ему: слыхано ли такое дело - расту я у самой речки, а круглый год стою сухим! Когда же я зазеленею?
Выслушал бедняк жалобу дерева и продолжал свой путь.
Шел он, шел, пока не дошел до Бога.
- Добрый день! - молвил бедняк, став перед Богом.
- Добро пожаловать, - ответил Бог. - Чего тебе надо?
- Хочется мне, чтобы Ты ко всем людям относился одинаково - не давал бы одному все, другому ничего. Вот я - сколько ни бьюсь, сколько ни тружусь, а все из нищеты не выбьюсь, многие же вдвое меньше меня работают, а живут в достатке и покое.
- Ладно, ступай, скоро разбогатеешь. Я пошлю тебе счастье. Живи и наслаждайся.
- У меня к Тебе еще дело, Господи, - сказал бедняк и поведал Богу о жалобах голодного волка, красивой девушки и засохшего дерева.
Бог дал ответы на все вопросы. Бедняк поблагодарил Его и ушел.
На обратном пути подошел он к засохшему дереву.
- Что сказал про меня Бог? - спрашивает засохшее дерево.
- Сказал, что под тобою зарыто золото. Покуда его не откопают и не дадут твоим корням простор, тебе не зазеленеть.
- Так куда же ты уходишь? Выкопай золото, оно нам обоим пойдет впрок: ты разбогатеешь, а я зазеленею.
- Нет, некогда мне, я тороплюсь. Бог даровал мне счастье, я должен поскорее найти его и наслаждаться, - ответил бедняк и ушел.
Идет он, а красавица-девушка дорогу ему преградила:
- Какую весточку для меня несешь?
- Бог сказал: ты должна найти себе хорошего мужа. Тогда тоска отступится от тебя и заживешь ты в радости и счастье.
- Ну, если так, то будь ты моим дорогим мужем.
- Вот еще! Некогда мне. Бог обещал мне счастье, надо найти его поскорее и наслаждаться, - сказал бедняк и зашагал дальше.
На дороге поджидал его голодный волк.
Только завидел он бедняка - кинулся к нему:
- Ну, что сказал тебе Бог?
- Братец ты мой, после тебя встретил я еще красавицу-девушку и засохшее дерево. Девушка хотела знать, отчего ее жизнь так безрадостна, а дерево - почему оно весной и летом не может зазеленеть. Рассказал я Богу, а он и говорит: “Девушка пусть найдет себе доброго мужа, тогда будет счастлива, а дереву скажи: “Под тобою зарыто золото, надо откопать его, дать корням простор, тогда зазеленеешь”. Передал я им Божье слово. Дерево сказало: “Откопай золото и возьми себе”, а девушка говорит: “Возьми меня замуж”. - “Нет, - говорю, - друзья, не могу: Бог обещал мне счастье, должен я найти его и наслаждаться”.
- А про меня что сказал Бог? - спросил голодный волк.
- А про тебя Он сказал, что ты будешь рыскать голодным до тех пор, пока не найдешь глупца. Как сожрешь его, так и насытишься.
- Глупее тебя мне никого не сыскать, - промолвил волк и съел глупца.

Ованес Туманян

[Михаил Панкин]

печальная ситуация.

мне это кое что напомнило.

Я гдето говорил, что мне сложно найти человека, потому что не слишком красивый. Мне некоторые девушки сказали
- неправда, ты даже очень симпатичный.
я им тогда говорю:
- ну так давайте познакомимся.
- нет. Не могу. (я занята уже. Я не ищу отношений и проч)

[Vardan]

печальная ситуация.

мне это кое что напомнило.

Я гдето говорил, что мне сложно найти человека, потому что не слишком красивый. Мне некоторые девушки сказали
- неправда, ты даже очень симпатичный.
я им тогда говорю:
- ну так давайте познакомимся.
- нет. Не могу. (я занята уже. Я не ищу отношений и проч)

Ну, в равной мере смысл сказки относится и к женщинам.

[Vardan]

печальная ситуация.

"Сказка ложь, да в ней намёк - добрым молодцам урок".

Следующая сказка мне очень нравится с раннего детства, и не теряет своего смысла для меня и сейчас. Написана на основе арабской сказки.

У пирующего всегда будет пир

Когда-то в городе Багдаде царствовал халиф Гарун-аль-Рашид. У халифа Гарун-аль-Рашида была привычка гулять переодетым и выведывать, что происходит в его столице. Однажды ночью переоделся он дервишем и пошел по глухой улице. Вдруг из дома какого-то бедняка донеслись до него звуки музыки и пение. Остановился он, подумал-подумал и из любопытства вошёл в дом. Вошёл и видит: пустая комната, голые стены. Перед огнём, на разостланном коврике, сидят за скудным ужином хозяин и музыканты. Все они играют, поют и веселятся.
- Мир вам, о весёлые люди! - кланяется дервиш хозяину дома.
- Добро пожаловать, дервиш, милости просим откушать посланный Богом хлеб и повеселиться вместе с нами, - приглашает хозяин дома.
Усаживают дервиша рядом и продолжают свой пир.
Поздно ночью хозяин расплачивается с музыкантами, и они уходят.
Когда они уходят, дервиш спрашивает хозяина:
- Как зовут тебя, приятель?
- Гасан.
- Не обижайся, если я спрошу, братец Гасан: чем ты занимаешься, сколько денег зарабатываешь, что проводишь время за пиром?
- Для пира не надо много денег, дервиш, - отвечает хозяин. - Человек может весело жить и на самый маленький заработок. Я сапожник, шью тапочки и зарабатываю в день совсем немного. Вечером половину денег я трачу на еду, а на другую половину нанимаю музыкантов.
- Пусть будет безмерной твоя радость, о Гасан, но если вдруг исчезнет этот маленький заработок, что ты тогда будешь делать?
- Почему он исчезнет, дервиш?
- А вдруг халифу вздумается приказать, чтоб не было больше сапожников?
- Да что ты! Разве халифу больше делать нечего? Да чем провинились сапожники перед халифом? А если такое случится, тогда и подумаем. А теперь давай спать, дервиш. Бог милостив, у пирующего всегда будет пир! Такое уж это дело - как примешься за него, так и будет.
- Ладно. Дай Бог, чтоб было так, - сказал . дервиш, и они легли спать.
Рано утром дервиш уходит. Вскоре после его ухода придворные глашатаи заполняют улицы и площади Багдада и объявляют: халиф повелевает всем сапожникам закрыть свои лавки. С этого дня никто не смеет заниматься сапожным ремеслом, а кто нарушит приказ - тому голову долой.
И у бедного Гасана вырывают из рук шило, выгоняют из тесной лавчонки и запирают дверь.
В следующую ночь Гарун-аль-Рашид, опять переодетый дервишем, идёт бродить по городу. Снова проходит по улице, на которой живёт весёлый Гасан, и снова слышит звуки музыки и пение из его дома. Входит он.
- А-а! Добро пожаловать, дервиш, милости просим, садись.
Садятся, едят, пьют, играют, поют и веселятся до полуночи.
В полночь музыканты получают свою плату и уходят. Остаются хозяин и гость.
- Знаешь, что случилось, дервиш?
- А что случилось?
- Как раз то, что ты предсказал вчера вечером. Сегодня халиф издал приказ запретить сапожникам работать.
- Что ты говоришь! - удивляется гость. - Но откуда же ты взял деньги, что сегодня вечером снова устроил пир?
- Нашёл глиняный кувшин и теперь продаю воду. Из того, что заработал за день, половину истратил на еду, а остальное дал музыкантам и снова пирую.
- Ну, а если халиф и воду продавать запретит, что тогда будешь делать?
- А какой убыток приносим мы халифу? Почему он должен запретить? И зачем мне сейчас об этом горевать! Когда запретит, тогда и подумаю. Не бойся, приятель, всегда найдётся кусок хлеба и уголок, где можно веселиться.
- Пусть будет вечным веселье у твоего очага, о Гасан!
Рано утром весь Багдад содрогнулся от крика придворных глашатаев. Объявляли они, что халиф Гарун-аль-Рашид так приказывает: "Вода есть дар Божий, и с этого дня никто не смеет продавать её за деньги. Разорвать у всех торговцев бурдюки с водой и перебить кувшины!"
И у бедного Гасана, когда он пошёл за водой, тоже разбили кувшин. И возвратился Гасан ни с чем.
На следующую ночь халиф опять переодевается дервишем и идёт бродить по городу. Опять приближается к дому весёлого Гасана - и снова веселье, звуки музыки, песни. Входит он.
- А-а! дервиш, добро пожаловать, милости просим, садись, будем пировать. День продолжим, вечер скоротаем. Повеселимся, дервиш! Лучше веселиться, чем грустить.
- Конечно, веселье куда лучше. Смерти никому не миновать, а поэтому кто может - пусть веселится! - восклицает дервиш и садится рядом с Гасаном.
Поздно ночью музыканты получают свою плату и уходят. Остаются дервиш и хозяин.
- Братец Гасан, что это я слышал сегодня? Говорят, халиф запретил продавать воду. Верно это?
- Верно. Перебили все наши кувшины! Ты, братец, стал настоящим пророком - что ни скажешь, на следующий день сбывается.
- А как же ты снова пируешь? Где взял денег?
- О, если бы у человека не было никакой нужды, кроме денег! Найти деньги нетрудно, дервиш. Поступил я работником к хозяину и заработал немного за день. Половину заработка истратил на еду, а остальное отдал музыкантам и продолжаю веселиться. Дело не в деньгах, а в том, какая душа у человека, дервиш.
- Почему не сбудутся? На свете нет ничего невозможного, - ответил дервиш, и они расстались.
Рано утром придворные глашатаи столпились у порога бедной лачужки Гасана:
- Здесь ли живёт Гасан, что любит веселиться?
- Это я, - ответил удивлённый Гасан.
- По приказу халифа, следуй за нами!
Повели Гасана прямо во дворец. Объявили, что халиф дал ему должность при дворе. Одели Гасана, как положено одеваться при дворе, прицепили сбоку саблю и поставили у одного из входов во дворец.
Целый день простоял Гасан без дела у этого входа.
Как стемнело, отправили его с пустыми руками домой: иди, мол, утром вернёшься - опять станешь на своё место.
Ночью халиф Гарун-аль-Рашид опять переоделся дервишем и пошёл бродить по городу.
Приблизился к дому Гасана. Прислушался. В удивлении слышит он опять звуки музыки и пение. Опять Гасан пирует!
Вошёл халиф.
- О, дервиш, входи, входи! Да продлится жизнь твоя! Вчерашние слова твои тоже сбылись. Халиф дал мне должность при дворе.
- Что ты говоришь!
- Бог свидетель.
- И, наверно, много денег дал?
- Нет, какие там деньги! Ни гроша не дал. С пустыми руками отправил домой.
- А где же ты деньги взял, что опять пируешь?
- Садись, расскажу... Прицепили мне сбоку саблю. Вечером иду домой и думаю: ведь не буду же я убивать людей саблей! Взял и продал стальной клинок, а вместо него заказал деревянный. Вложил его в ножны и пришёл домой. На деньги, что получил за клинок, устроил всё это.
- Ха-ха-ха! - засмеялся дервиш. - Поступил-то ты хорошо, Гасан, но если завтра халиф прикажет отрубить голову преступнику, что ты тогда будешь делать?
- Придержи язык, дервиш, - рассердился Гасан. - Всё, что ни скажешь ты, как назло сбывается. Разве не можешь сказать что-нибудь хорошее?
И опечалился Гасан, сердце забилось от страха. Всю ночь не мог он заснуть.
Так всё и случилось.
На другой день халиф вызвал Гасана и в присутствии всех придворных торжественно приказал ему обезглавить какого-то преступника.
- Обнажи саблю и отсеки этому преступнику голову!
- Да продлится жизнь твоя, о великий халиф! - ответил в ужасе Гасан. - Никогда я не отсекал никому головы. Не могу. Много людей в твоём дворце - прикажи это сделать кому-нибудь другому!
- Я приказываю это тебе! Если ещё минуту промедлишь - твоя голова слетит! - пригрозил халиф. Вынимай саблю!
При этих словах несчастный Гасан подошёл к преступнику, поднял руки к небу и закричал:
- Господи Боже, ты ведаешь, кто прав, а кто виноват! Если этот человек виноват, дай мне силу одним ударом отрубить ему голову, а если он прав - пусть моя сабля станет деревянной!
Сказал и выхватил саблю... Деревяшка! Придворные так и замерли на месте.
Тут халиф Гарун-аль-Рашид громко засмеялся и рассказал обо всём придворным.
Долго смеялись придворные, осыпали похвалами и Гасана, любящего веселье, и халифа.
Засмеялся даже и тот несчастный, что стоял на коленях и, вытянув шею, ожидал удара сабли.
Халиф даровал преступнику жизнь, а потом объявил о своей благосклонности к Гасану и дал ему хорошую должность, чтобы он не нуждался ни в чём, жил весело и других бы учил весело жить на свете.

Ованес Туманян

[Lia]

печальная ситуация.
я где-то говорил, что мне сложно найти человека, потому что не слишком красивый.

- это Вы просто напрашивались на комплимент.. )

[shlahani]

Туркменская сказка "Ярты-Гулок"


Было ли это или не было — ехал по раскалённым от солнца пескам старик. Он ехал на ишаке и вёл за собой на поводу верблюда. Старик до света работал на мельнице и очень устал. Верблюд нёс на себе тяжёлые мешки и тоже устал. Ишак же устал потому, что на нём сидел старик. А до аула было еще далеко.
От бархана к бархану, от одной песчаной горы до другой, целый день вела старика дорога. Даже птица не знает, где конец этой дороге. Ветер и тот не знает, где конец пустыне. А человек называет эту пустыню Кара-Кум, что по-туркменски значит «чёрные пески». Вот где ехал старик.
Он ехал и пел песню, длинную, как его жизнь, и печальную, как его мысли, потому что он был уже очень стар и борода его стала белой, как груда хлопка, но у него не было сына — помощника в старости. О чём старик думал, о том и пел:
Был бы у меня сынок,
Сынок хотя бы с ноготок, —
Лицом подобный цветущему маку,
Нравом подобный весёлому солнцу,
А трудолюбием подобный пчеле, —
Вот тогда был бы я счастлив…
Вдруг старик услыхал, что кто-то его зовёт:
— Эй, ата-джан, дорогой отец! Если у тебя нет сыночка, так возьми меня в сыновья.
Старик удивился. Он остановил ишака и стал смотреть себе под ноги, но увидал на дороге только сухие кусты верблюжьей колючки.
Но голос раздался снова:
— Если хочешь увидеть орла, не смотри на землю!
Тогда старик поднял глаза к небу, однако и там не нашёл ничего.
А голос сказал совсем громко:
— Эй, ата-джан, кто же ищет барса среди облаков?!
Старик взмолился:
— Перестань прятаться! Покажись сейчас же!
Ему очень хотелось поскорей увидеть своего долгожданного сыночка. И вдруг он его увидел: маленький мальчик выглянул из верблюжьего уха! Он весело посмотрел на старика и пропищал тоненьким голоском:
— Я здесь, здесь! Ты видишь меня? Будь так добр, помоги мне выбраться из этой тесной кибитки, а то я задохнусь.
Старик вынул мальчика из верблюжьего уха и посадил себе на ладонь, — вот какой он был маленький! Голова его спереди была гладко выбрита, как у всех туркменских мальчишек, а за ушами торчали две тугие чёрные косички.
— Как же тебя зовут? — ласково спросил старик мальчика.
— Зови меня как хочешь! — бойко ответил малыш и принялся заплетать свои косички.
Он проделывал это так спокойно, будто сидел у себя дома на мягкой кошме-подстилке, а не на шершавой ладони.
Старик покачал головой:
— Какой же ты маленький! Клянусь, ты не больше половины верблюжьего уха!
Малыш глянул на старика и засмеялся:
— Вот так меня и зови! Это мне по душе!
И старик назвал мальчика Ярты-гулок, что и значит «половина уха».
— Всем ты хорош, Ярты-гулок, — вздохнул старик, — но будешь ли ты мне добрым помощником в старости? Ты слишком мал!
Сынок хитро подмигнул отцу и ответил:
— Ата-джан, алмаз тоже не велик, но за один алмаз отдают сотню больших верблюдов.
И прибавил:
— Но ты, отец, не отдавай меня и за тысячу верблюдов, потому что я принесу в твой дом счастье и удачу.
С этими словами Ярты-гулок вскочил на ноги и, как заправский погонщик, закричал на задремавшего ишака:
— Ио, ио, мой ишак! Вези нас скорее к дому, а то у моей матери плов пригорит!
Ишак встряхнул ушами, и все четверо двинулись в путь.

* * *
Пускай они едут, а ты слушай, что было со старухой.
Старуха сидела посреди двора на белой кошме-подстилке и ткала ковёр. Она завязывала маленькие шерстяные узелки и думала о своём горе. А когда у человека горе, он или плачет, или поёт. Вот старуха и пела:
Был бы у меня сынок,
Сынок хотя бы с ноготок,
Выткала бы я для него ковёр —
Алый, как лепестки гвоздики,
Золотистый, как солнце на закате,
Синий-синий, как ночное небо.
Когда старуха глянула за ворота, она увидала, что её старик несётся вскачь на своём ишаке прямо к дому, а старый верблюд приплясывая бежит за хозяином.
— Эй, мать! — закричал старик еще издалека. — Счастье приходит и к молодым и к старым. К нам пришло оно очень поздно, но тем лучше мы его оценим. Я привёз тебе сына!
Старуха даже рассердилась:
— Зачем ты смеёшься над нашим горем?
— А почему бы судьбе не порадовать нас и не подарить нам маленького сыночка? — ответил старик и указал на мальчика.
Ярты сидел между ушей верблюда и важно поглядывал на родителей.
Старуха глянула на мальчишку и всплеснула руками:
— Ой, сыночек, какой ты красивый, какой румяный!
Она взяла мальчика в свои тёплые руки и не могла на него наглядеться. Она шептала ему ласковые слова, называла его то румяным яблочком, то своим верблюжоночком. А потом спросила:
— Почему только ты такой маленький?
Ярты отозвался:
— Не горюй, апа-джан: маленькому сыночку пойдёт на халат меньше шёлка!
И мать унесла сына в кибитку.
Это было днём, а потом пришёл вечер.

* * *
Старуха обошла всех своих соседок и позвала их на «уме» — помощь по хозяйству. Она ничего не пожалела для гостей: наварила плову большой кунган, напекла сдобных лепёшек и поставила на стол деревянное блюдо, полное кишмиша и ломтиков сладкой дыни.
Целый вечер пели соседки, до поздней ночи звенела дутара.
И под звуки песен сшили женщины для Ярты-гулока три халата — из маленького платочка, тюбетейку из коробочки хлопка, а туфли-ичиги стачали из нежной кожи цыплёнка.
Они нарядили Ярты-гулока, посмотрели на него справа, потом посмотрели слева, хлопнули в ладоши и засмеялись:
— Вот это настоящий джигит!
Ярты-гулок поклонился родителям и важно сказал:
— Спасибо вам за заботу. Отдыхайте на старости. Теперь я возьмусь за хозяйство.

Это только начало.