Вы полагаете, что во времена Флавия была культура научного цитирования, прямо как в наше время?
Во времена Флавия цитирование было примерно так: когда-то (не в момент цитирования), а, например, пару месяцев или пару лет назад, Иосиф Флавий чего-то читал или слышал из Торы.
Дело в том, что смартфонов во времена Флавия не было (чтобы быстро цитатку подобрать, посмотреть и уточнить).
И книги во времена Флавия это громадные рулоны-свитки, которые только разворачивать замучаешься, да к тому же еще и дорогущие, что не каждый, даже состоятельный человек, мог себе позволить.
И вот в момент написания Флавием его книги, ему вспомнилось то, что он слышал или читал когда-то и где-то (возможно несколько лет назад), вот он и процитировал то, что ему вспомнилось.
При этом нужно учитывать, что память человеческая временами может выдавать различные кульбиты, и многие люди, совершенно искренне вспоминают то, чего никогда не было.
Отсюда вопрос: что в цитировании Флавия относится к Торе его времени, а что к искажениям в его памяти? – Это неразрешимая для науки нашего времени загадка.
Проверят относительно чего? - Относительно того, что недостаточно для проверки?ну подождем когда и их проверят.![]()
Знаете, был такой мыслитель Лейбниц, тот самый, который ввел закон достаточного основания в логику, так вот Лейбниц полагал, что настоящее (не условно-предполагаемое, а настоящее) достаточное основание может быть только у Бога, а никак не у людей.
А какое у людей? – У людей - суетное.
Вот и подумайте, велик ли смысл в проверках относительно суеты?
«2. Суета сует, сказал Екклесиаст, суета сует, — всё суета!»
(Екклесиаст 1:2)




Ответить с цитированием
