Вопрос этот сложен в каждом вероисповедании, а уж у нас в христианстве мы все желаем знать ответ на него со всею ясностью и определённостью.
Всякое верование развивается: первоначальные откровения о божестве записываются, затем на протяжении поколений записываются новые откровения, постановления, гимны. Затем в дело вступают толкователи, и это всё тоже записывается. Между тем сторонники вероисповедания уже забыли, что было в начале, и потому тот или иной изначальный ритуал выглядит для современников дико, непонятно и вообще неприемлемо, - и потому новые толкователи по-современному объясняют его, и это тоже записывается. Так обстоят дела и в эллинизме, и в иудаизме, и в исламе, и в остальных.
Такие вот заповедь на заповедь, правило на правило приводят к тому, что в один прекрасный день обычный честной законник обычного божественного верования спрашивает: «А кто мой ближний?» Или, иными словами - «кто же такой святой?»
Давайте попробуем кратко набросать этот портрет — как, то есть, в нашем современном обществе 2025 г. от рождества Христова представляют себе святых. Это некие такие идеальные личности, да? Совершенные непорочные люди. Такие как бы небесные заступники. Бестелесные сущности. Вроде бы ещё не ангелы, но уже и не человеки. Они не встречаются среди нас, нет. Только после их земной смерти выясняется тем или иным способом, что они-то вот и есть настоящие святые.
Увесистой раззолоченной рамой к этому портрету могло бы служить и отрицание, со стороны современных сторонников того или иного верования, своей какой бы то ни было единородности со святыми. Такое похвальное самоуничижение, скромность, смирение: «Как можно, чтобы мы - да святые? Мы прах и прах. Пусть лучше они, истинные заступники наши. А мы — прах и червь.» Извечное смиренное противопоставление себя - и Бога. Как известно, эта проблема проявилась наиболее ярко именно в иудаизме, и Бог послал своего сына, чтобы его осудили по закону таковые скромники за богохульство, то есть за то, что Иисус, будучи человеком, делал себя Богом.
Но много ли пользы христианству оттого, что лишь Иисуса почитают святым? Не скучно ли ему на небе в компании столь немногочисленных — сравнительно с масштабом его церкви — святых?
Постойте, да изменился ли Христос Иисус, который вчера, сегодня и вовеки тот же?
Посмотрим в нашу библию, не найдём ли там ответы на поставленные вопросы.
Увидим, что понятие святости возникает лишь с Книги Исход, а в Бытии никаких святых нет. То есть ни Авель, проливший свою праведную кровь, ни Ной, ради праведности которого Бог пощадил человеческий род, ни даже друг Бога Авраам или Иосиф, претерпевший столько ради божиих откровений, святыми не названы.
Святость появляется с горящим кустом, когда Моисею Бог велит снять сандалии на святой земле. Суббота называется святой только в Исходе. Бог называется святым только в Исходе. Львиная доля всех упоминаний понятия «святость» относится к священническому служению.
По сути, святость в Ветхом завете понимается как священнодействие. Аарон свят только потому, что он освящён на святом месте у святого жертвенника, съел варёного барана и одет в святые/священнические одежды. Хлебы предложения святы только потому, что лежат в Святом Святых. Народ свят потому, что Бог избрал его.
Бог также заповедал, что Израиль будет у него царственным священством и народом святым. Как соотносится святость народа и святость священников? Корей и примкнувшие к ним, как известно, собрались некогда против Моисея и Аарона с таким требованием:
полно вам; все общество, все святы, и среди их Господь! почему же вы ставите себя выше народа Господня?
Числ. 16,3
После сошествия восставших в ад святость была закреплена за коленом Аарона. С одной стороны, это было добро, поскольку в служении Богу всё должно быть чинно и благопристойно. С другой стороны, это было зло, потому что теперь никто из народа не смел и помыслить в себе даже малой толики святости, оставив это всё потомкам Аарона.
Так сформировалось это противоречие. Когда елеем помазывают предметы в скинии, делаются ли они от этого святыми? Делаются. Когда священник съедает жертву, делается ли он святым? Делается, и более того: всё, что к нему прикасается, делается святым.
Ну а простолюдину-то как сделаться святым? Прикоснуться к священнику Аарону и его потомкам. Всё, других вариантов по закону нет.
Мало того: если потомок Аарона не может доказать записью своё родословие, то он не может есть святого (пока священник с уримом и туммимом не решит). Не ешь святыни — не святой.
Но ведь это же соблазн: Бог далеко, Аарон далеко, я не свят, буду делать шахер-махер разный, а потом просто принесу жертву за грех. И тем самым засвидетельствую о себе как о грешнике, потому что то и дело приношу жертвы за свои грехи. Народ-то святой, да и аминь, но святой от жертвы к жертве, а между жертвами это - грешники.
Как мы все знаем, независимо от закона явилась благодать. Наш первосвященник таков не по чину Аарона, а по чину Мелхиседека. Иисус принёс жертву всего один раз, и этого достаточно для освящения всех по вере.
У пророков понятие «святой» хотя и сохраняется в целом как принадлежность Бога (святой Бог, святое имя Бога, святая гора, святой город, святой народ), но у Даниила в его таинственных видениях появляются впервые и некие святые у Бога. И хотя они представляют собой вполне небесные образы (фактически это святые ангелы), евангелист Матфей уже дерзновенно описывает усопших святых, которые воскресли оттого, что господь Иисус испустил дух на кресте.
Понятно, что воскресение святых связано со святым духом, который испустил Иисус перед смертью. Святой дух Иисуса их и воскресил, и вообще понятие «святой» в Новом завете наиболее часто связано теперь с понятием «дух», особенно в Книге Деяний.
Книга Деяний, по сути, - это книга святого духа, которого Иисус перед отходом обещал умолить у отца послать ученикам. И выполнил обещание, как видим; прямо со второй главы, на Пятидесятницу.
Евангелия объясняют нам святость господа Иисуса не по чину Аарона, как если бы наш первосвященник освятился через некие ритуалы освящения по закону, - но по чину Мелхиседека, посредством нисхождения святого духа непосредственно от Бога, что и означает сыновство у небесного отца. Этого достаточно для святости.
Соответственно все Христовы усыновляются у Бога тем же образом, то есть посредством рождения свыше от святого духа. Родословия отныне не требуются для подтверждения святости.
Требуется лишь собственно христианство, а именно ношение креста с собой. Крещение в Иисуса Христа означает, как известно, крещение в его смерть с упованием на воскресение.
Если Иоанн Креститель крестил водой, то господь Иисус крестит святым духом. Воскреснув и вознёсшись, Иисус посылает ученикам святой дух на Пятидесятницу, и именно это делает их свидетелями в Израиле и среди народов: у кого, как не у Бога, есть сила послать с неба святой дух? Никаких прочих ритуалов с освящением жертвы, жертвенника, одежды и храмовой утвари мы не видим на Пятидесятницу. Помазания святым духом достаточно для освящения. Это чин Мелхиседека, и об этом пророчествовали и пророки прежде, когда ещё чин Аарона был единственным признанным. Но ведь Моисей изначально писал о Христе, как известно. Потому в Новом завете мы называем предшествующих пророков святыми, хотя в их время не все из них могли бы считаться святыми, поскольку не все они принадлежали к потомкам Аарона. Скажем, Иоанн Креститель родился у священника, но господь Иисус воссиял из колена Иуды, о котором в законе ничего не сказано о священстве. Отсюда и необходимость в перемене закона.
Ученики Иисуса Христа пребывали в иерусалимском храме по чину Мелхиседека. Но в то же самое время в этом же храме пребывали священники по чину Аарона.
Так неужели же «и Саул во пророках?» Или, иными словами — неужели и Савл во святых? Да, по знамению получения святого духа всего лишь.
Интересно, что брат Анания из Дамаска, перед тем, как крестить святым духом Савла, жалуется Богу на то, что этот самый Савл сделал, по слухам, в Иерусалиме много зла святым у Бога.
Кого Анания имеет в виду под святыми? Это уже не некие мистические небесные образы у Даниила, не некие загадочные усопшие-воскресшие у Матфея, - но это реальные живые люди в Иерусалиме, которым так или иначе докучал Савл, ревнуя, надо полагать, о чине аароновой святости. То есть Савл судит о святости по чину Аарона — а Бог судит о святости по чину Мелхиседека.
Впоследствии Савл, он же Павел, свидетельствуя об Иисусе Христе перед царём, признаётся, что, будучи ещё Савлом, по ревности к отеческим преданиям заключал в тюрьмы он именно святых, то есть реальных людей.
Также Лука в Книге Деяний описывает, как апостол Пётр воскрешает сестру Серну. При этом тамошнее собрание именуется как святые, проживающие в Лидде. Затруднительно было бы, думается, воскрешать святую бестелесную и ангелоподобную и усовершившуюся. Скорее всего, это был реальный человек, хотя и мёртвый, - но потом всё-таки живой.
В своём послании Пётр увещевает своих читателей быть святыми и устраивать из себя священство святое и царственное. Положим, можно было бы решить, что, поскольку адресует он своё послание пришельцам в рассеянии, то как бы судит от Аарона к Аарону: сами знаете, мол, своё аароново родословие. Но ведь Пётр не потомок Аарона, и если бы хотел обратиться исключительно к священникам по чину Аарона, то так бы и написал: пришельцам из колена Аарона в рассеянии. Но такого нет. Святость Пётр понимает из своего собственного помазания святым духом; соображая духовное с духовным; получив имя от Иисуса, передаёт это имя далее другим, пася овец Иисуса.
Апостол Иуда пишет о борьбе за веру, однажды переданную святым. Переданную для святых, то есть преданную, то есть вручённую посредством предания. В одной строке из его приветствия содержится бездна божественной мудрости: за веру необходимо бороться, эта вера была однажды для святых передана, и именно такое предание и является единственно допустимым и ценным для спасения, и дано это предание для святых.
Апостол Павел, как мы все знаем, все свои послания адресует для святых. Логично задаться вопросом: если святы исключительно единицы, которым рисуют золотые нимбы, то почему Павел понимает под святыми всю общину в соответствующем городе?
С другой стороны, если святые — это уже усовершившиеся и идеальные люди, то зачем Павел их столь подробно наставляет, обличает, назидает, кормит молоком, упрекает за младенчество, плотскость, незнание Бога, а одного из святых предаёт, как известно, сатане?
С третьей стороны, как у совершенных и идеальных святых могут возникнуть нужды, участвовать в которых Павел увещает своих читателей? Например, святые в Риме должны бы помочь нищим святым в Иерусалиме.
Собственно, в этом заключалась важная часть служения Павла: сбор средств среди народов для святых в Иерусалиме.
Эфесянам Павел объясняет, что уверовавших из обрезанных Бог избрал во Христе прежде создания мира, чтобы им быть святыми. Но уверовавшие из необрезанных, услышав евангелие от обрезанных, перестали быть чужестранцами и стали сограждане святым, потому что запечатлены тем же самым святым духом.
Павел же и касается проблемы Корея: ставит на служение в собрании исключительно святой дух. Но тут же Павел и спрашивает: все ли в собрании пророки? Все ли апостолы? Все ли учителя? Все ли евангелисты? Все ли пастыри? Очевидно, что не все.
Однако эфесянам Павел и делает поразительное признание, говоря, что он — наименьший из святых. Понятно, что тут он толкует значение своего имени — Паулос т. е. «маленький».
Эфесян же Павел увещевает просить в молитвах о святых. Довольно необычно для нашего нынешнего мировоззрения, не так ли? Мы ныне предпочитаем молиться святым и просить святых. Тогда как изначально апостол предполагал, что молиться следует не святым, а о святых. Илия был всего лишь человек подобный нам, как известно. Апостольская преемственность в данном случае не совсем очевидна.
Конечно, наиболее полно смысл понятия «святые» содержится в Послании к евреям и в Книге Откровение. Иоанн значительно уточнил видения Даниила о святых.
Итак, наше исследование по библии показало, что мы в нашу эпоху имеем представления о святых не совсем те, которые имелись у верующих две тысячи лет назад.
Но чтобы выявить причины этого, нам потребуется уже другое исследование.