Цитата Сообщение от captain Посмотреть сообщение
Из-за тех стихов, которые вы привели? Ответили бы на остальные.
Когда мы подходим к положению в Коринфе, естественно напрашивается вопрос: «Какими языками говорили коринфяне?» Это потому, что в первом послании к Коринфянам мы находим проблему, возникшую в связи с этим даром.

Во-первых, никто не понимал, что в экстазном состоянии говорила определенная часть членов церкви. О переводе или истолковании они не беспокоились, что не приносило никакой пользы слушателям. Во-вторых, говорение совершалось беспорядочным, шумным и даже непристойным образом, что смущало верующих и соблазняло неверующих. Вместо благопристойности появилось неустройство. Там, где должно было быть благословение, стал доминировать соблазн. Каким-то образом положение в Коринфе начало отличаться от того, что описано в Деяниях Апостолов.

Не зная, как объяснить разницу между положением Дня Пятидесятницы в Иерусалиме и тем, что создалось в Коринфе и стараясь найти оправдание для современной глоссолалии, некоторые харизматические проповедники говорят, что дар языков в Коринфе существенно отличался от дара языков деяний Апостолов. Они считают, что в то время, как языки в День Пятидесятницы были предназначены для публичного употребления, языки в Коринфе были предназначены для частного пользования. Таким образом они учат, что хотя современная глоссолалия не соответствует апостольскому дару в День Пятидесятницы, она соответствует дару, который практиковался членами церкви в городе Коринфе.

Подобное говорит известный американский проповедник и социолог Тони Камполо в своей книге Как быть пятидесятником, не говоря на языках. Название этой книги может создать впечатление, что Камполо не является сторонником современной глоссолалии и стоит за жизнь в Духе Святом, не связанную с современной глоссолалией. Но это не так. Камполо выступает за глоссолалию. Цитируя стихи 1Кор.14:27-28, 33 и Рим.8:26-27. он объясняет их так, чтобы оправдать ее. Хотя Камполо соглашается, что: «Говорение на языках бесполезно, если нет кого-то вблизи, который имеет дар истолкования (1Кор.14:27)», однако, сразу же заявляет: «(хотя) пятидесятники высказываются о говорении на языках, (однако) они обычно совсем не касаются говорения на языках. Они обычно касаются моления на языках».

Камполо считает, что если бы в наши дни пятидесятники говорили на языках, то надо было бы их переводить (истолковывать), но так как они не говорят, а лишь молятся или поют, то нет надобности в переводе (истолковании). В доказательство он ссылается на Римлянам 8:26–27 и 1‑е Коринфянам 14:15. [Tony Campolo, How to be Pentecostal Without Speaking in Tongues (Milton Keynes, England: Word Books, 1991), 31, 32, 40.] Однако, Камполо ошибается, думая, что перевод (истолкование) не относится к молению или пению на языках.

Идеи «приватной» категории языков в Коринфе разбирает профессор богословия, д‑р Норман Гайзлер, в книге Знамения и чудеса, которая посвящена вопросам харизматического движения. [Dr. Norman Geisler, Signs and Wonders (Wheaton, Illinois: Tyndale House Publishers, Inc. 1988), 165–168.] Гайзлер указывает, что защитники позиции частного образа языков предлагают шесть аргументов в доказательство своего убеждения.

Мы перечисляем их своими словами.

Во-первых, они говорят, что первое послание к Коринфянам было написано позже Деяний Апостолов и поэтому относится к совсем другому положению, в котором были необходимы языки «частной» категории. Так как в наше время практикуются языки «частного» образа, по-видимому, наше положение подобно положению в Коринфе.

Во-вторых, они указывают, что в первом стихе тринадцатой главы апостол Павел называет коринфские языки ангельскими. По этой причине такие языки были и есть непереводимы.

В‑третьих, они ссылаются на то, что в четвертом стихе четырнадцатой главы он называет их незнакомыми. А если это так, то никто не должен знать их значение.

В‑четвертых, они цитируют второй стих 1 Кор.гл.14, где сказано, что человек, говорящий на незнакомых языках говорит тайны Богу духом. Это показывает, говорят они, что знание смысла по праву принадлежит Богу и не должно относиться к людям.

В‑пятых, они считают, что, говоря о воздыханиях неизреченных в послании к Римлянам 8:26, ап. Павел имел в воду приватные языки коринфского образа. А воздыхания неизреченные, настаивают они, невозможно перевести или истолковать. В‑шестых, защитники современной глоссолалии указывают на первую часть 2‑го стиха в 14‑й главе первого послания Коринфянам, где сказано: «Ибо, кто говорит на незнакомом языке, тот говорит не людям, а Богу, потому что никто не понимает его». А так как в этом случае человек говорит Богу, то для других людей нет необходимости знать смысл. Иначе говоря, с помощью всех этих аргументов сторонники современной глоссолалии желают установить ее связь с истинным даром языков в Новом Завете.

Как богослов и философ, Норман Гайзлер отвечает на все шесть аргументов и потом дает пять собственных аргументов в доказательство того, что истинный дар языков согласно Новому Завету был единым даром Духа Божья и не делился на категории частных и публичных. Его ответы и пять аргументов мы излагаем ниже нашими словами вместе с добавочными пояснениями.

Во-первых, это неверно, говорит Гайзлер, что 1‑е послание Коринфянам было написано позже Деяний Апостолов. Наоборот, библейские ученые считают даже, что оно было написано около четырех лет до того, как Лука написал Деяния. Поэтому, нет исторического основания думать, что истинный дар языков в коринфской церкви существенно отличался от языков Дня Пятидесятницы. Евангелист Лука был сотрудником и спутником апостола Павла, автором посланий к Коринфянам. Нельзя допустить, чтобы между ними было какое-то недопонимание или разногласие. Известно, что Лука был достоверным историком. Он тщательно проверял источники, прежде чем писать свои труды (Лк.1:3; Деян.1:1-3).
Во-вторых, выражение языки ангельские не следует понимать буквально. Скорее всего это гипербола, которая часто употребляется людьми. Обращаясь к сыну, мать может сказать: «Я уже сто раз говорила тебе это!» Однако, на самом деле она может быть сказала лишь три или четыре раза. Никто из нас не будет настаивать, что подобные выражения нужно понимать буквально. Но допустим, что, говоря о языках ап. Павел, в самом деле имел в виду разговорную речь ангелов. Все равно мы знаем из Библии, что ангелы разговаривали с людьми на понятных им языках. Нет никакого основания считать современную глоссолалию непереводимыми языками ангелов.

В‑третьих, в греческом оригинале 1 Коринфянам 14:2, 4, 6 нет слова незнакомые. Оно было вставлено переводчиками английской библии царя Джеймса в 1611 году, так как они думали, что это необходимо для ясности. Их примеру последовали переводчики русской синодальной Библии середины 19 века. Однако, слово незнакомые в этом месте Писания дает ошибочное представление, что языки в Коринфе были не той категории, которой были языки в День Пятидесятницы. Современные переводчики Библии правильно делают, что не употребляют слово незнакомые в отношении к дару языков в первом послании к Коринфянам.

В‑четвертых, говоря о тайнах, не следует думать, что библейские тайны недоступны знанию и словесному объяснению. Библейская тайна, это есть то, что было сокрыто в прежние времена, но открыто теперь. Сам апостол Павел говорит в послании к Ефесянам 3:3 о тайне возвещенной. Он ясно написал о ней верующим в том городе. Когда приходит время открыть тайну, она возвещается людям на понятных им языках. Поэтому тайной в данном случае не является какое-то несодержательное, непереводимое говорение. Если реальный язык оказывается для кого-то непонятным, следует использовать переводчика. Так как в 14 главе 1 Коринфянам ап. Павел настаивает на необходимости толкователя (переводчика), это значит, что Бог не хранит Свои тайны в секрете. Идея приватных языков никак не соответствует этому факту.

В‑пятых, когда ап. Павел говорит в послании к Римлянам 8:26 о воздыханиях неизреченных, он не имеет в виду дар языков. В этом послании он вообще ничего не говорит о языках, даже в двенадцатой главе, где специфически касается духовных даров. Кроме того, воздыхания эти действительно являются неизреченными. Если бы можно было их изречь, то они так бы не назывались. Они на самом деле не могут быть изречены. Языки же, являются ли они понятными или непонятными, реальными или нереальными (трансовым лепетом), – всегда бывают изречены. В День Пятидесятницы апостолы говорили на иных языках. В Коринфе люди тоже говорили [1Кор.14:2, 5, 6].

Поэтому, если есть какое-то явление, которое называется языком, то согласно такому определению оно обязательно должно быть изречено. Если же оно не может быть изречено, то можно ли называть его языком. Воздыхания неизреченные в послании к Римлянам 8:26 не могут считаться одним и тем же явлением, которым является современная глоссолалия, потому что в то время как воздыхания не могли изрекаться, глоссолалия постоянно изрекается.

Мнение Тони Камполо о том, что выражение воздыхания неизреченные в послании к Римлянам 8:26–27 относится не к говорению, а к молению и пению на непереводимых языках, ошибочно. Ведь, моление и пение тоже являются изречениями. Они подобны тем изречениям, которые произносились в практике дара языков во время говорения. А, что касается воздыханий неизреченных, мы уже показали, что они на самом деле не могут быть изречены, иначе мы будем противоречить смыслу данного выражения и тому, что вообще говорит Писание относительно дара языков.
Мы читаем также в 1Кор.14:13-15, что ап.

Павел считал языки без перевода бесполезными, будь это говорение, моление или пение. Он не делал разницы между языками с одной стороны в говорении, а с другой в молении и пении, как это делают современные защитники глоссолалии. Для него явление, которое можно назвать истинным даром языков, было во всех случаях единой категорией и имело возможность для перевода.

Например, в 13‑м стихе, мы читаем: «А потому, говорящий на… языке молись о даре истолкования». Затем следует слово ибо в начале 14-го стиха, которое связывает 13‑й стих с 14‑м: „ибо, когда я молюсь на… языке, то хотя дух мой и молится, но ум остаётся без плода». И потому, что ум остаётся без плода во время молитвы на языке (ведь это не удовлетворительно), в 15‑м стихе Павел жаждет перевода, говоря: „стану молиться духом, стану молиться и умом; буду петь духом, буду петь и умом». Иначе говоря, ап. Павел настаивает, что нужно переводить всё: и говорение, и моление, и пение. По этой причине в нашем изложении данного вопроса, когда мы говорим о говорении на языках, мы имеем в виду все три образа его проявления. Для нас аргумент, что говорение на языках должно истолковываться, а моление и пение не должно, не имеет веса.

В‑шестых, важно понимать, что когда ап. Павел говорит: «Кто говорит на языке, тот говорит не людям, а Богу, потому что никто не понимает его [1Кор.14:2],он не предполагает то говорение, которое не имеет ничего общего с доступной понятию речью и не обладает грамматической структурой и интонацией. Наоборот, ап. Павел знает, что хотя язык может быть непонятным, он обладает всеми свойствами разговорной речи и может быть переведён. Говорить Богу не значит произносить звуки, не имеющие никакого смысла.

Пять аргументов Гайзлера
Рассмотрев ответы Гайзлера с нашими комментариями, обратимся теперь к его пяти аргументам, которыми он продолжает доказывать, что Новый Завет не делит языки на две разные категории. Отчасти мы уже говорили об этом в нашем изъяснении этой темы в Деяниях Апостолов. Следует иметь в виду однако, что аргументы Гайзлера нужно рассматривать не как отдельные доказательства, а как разные аспекты одного общего доказательства.

Первый аргумент о том, что идея коринфских «приватных» языков несостоятельна, заключается в следующем. Всякий раз когда мы читаем о языках в Деяниях Апостолов, мы находим, что они были реальными языками. Во второй главе, восьмом стихе написано: «Мы слышим собственное наречие, в котором родились». В одиннадцатой главе, семнадцатом стихе ап. Петр подтверждает это, говоря о даре языков в доме Корнилия: «Сошел на них Дух Святый, как и на нас вначале». И, наконец, в девятнадцатой главе, шестом стихе сказано просто: «Нисшел на них Дух Святый, и они стали говорить языками и пророчествовать». Греческий оригинал этого последнего стиха не имеет даже пояснительного слова иными, которое стоит в русской синодальной Библии. Поэтому, естественное значение дара языков в этом месте есть то, что языки, которые получили ученики Иоанна Крестителя, не отличались по сути от языков Дня Пятидесятницы.

В связи с первым аргументом Гайзлера, следует обратить внимание на мнение некоторых современников, которые считают, что в День Пятидесятницы произошло не чудо явления различных, шестнадцати (или более) иностранных языков, а чудо слышания единого дара глоссолалии, как отдельных иностранных языков. Иначе говоря. Дух Святой дал апостолам и ученикам идентичное говорение, подобное современной глоссолалии, но люди прибывшие в Иерусалим из разных стран, слушали те языки и наречия, в которых родились.

Такое мнение делает упор на слова: «каждый слышал», «мы слышим» и «слышим» в стихах 6‑м, 8‑м и 11‑м второй главы Деяний Апостолов.
Если бы ничего более ясного на эту тему не было бы сказано во второй главе Деяний, то с таким мнением можно было бы согласиться, как с достоверным объяснением. Понятно, что люди, предлагающие его, хотят согласовать глоссолалию нашего времени с даром языков в Новом Завете. Однако, мы находим, что в этой главе автор Деяний Апостолов употребил следующие выражения: «явились им разделяющиеся языки», «почили по одному на каждом из них», «начали говорить на иных языках» (Деян.2:3-4 – выделено нами).

Эти выражения свидетельствуют о языках, данных Духом Святым, как об отличающихся друг от друга и поэтому реальных. Это были разделяющиеся, т.е. различные языки, которые были даны по одному для каждого из получивших. Ученики Христа начали говорить на иных языках (множественное число), что значит – на языках, отличающихся от известного жителям Иерусалима.

Мы не должны забывать, что в данных стихах мы имеем свидетельство самого автора Деяний апостолов, а не впечатление слушателей. Не слушатели сказали, а евангелист Лука написал, что языки были разными, даны по одному и были иными. Поэтому, идея чуда слышания несостоятельна. Понимать иначе значит допустить, что автор сделал ошибку. Если же мы верим, что книга Деяний была написана по вдохновению от Духа Святого, то допустить, что автор сделал ошибку в таком важном вопросе, значит поставить под сомнение богодухновенность книги Деяний. Поэтому мы не можем согласиться с толкованием сторонников чуда слышания.

Вторым аргументом Гайзлера является факт, что даже в одном и том же контексте четырнадцатой главы первого послания к Коринфянам, ап. Павел сравнивает дар языков Духа с естественными языками, говоря: Сколько, например, различных слов в мире, и ни одного из них нет без значения. По-видимому он считает, что подобно естественным языкам, языки, данные Духом Святым, тоже обладают смысловым значением и остальными языковыми свойствами.

В третьем аргументе он указывает на факт, что языки, о которых говорит ап. Павел, должны были истолковываться или, говоря по-современному, переводиться. Дар истолкования, о котором пишет апостол в 1‑м послании к Коринфянам, подтверждает факт, что языки, данные Духом Святым, были реальными языками. Лишь эти языки можно переводить или истолковывать на языки других стран. Если «язык» оказывается на самом деле не язык, а просто несостоятельный лепет, то как можно его перевести? Никак нельзя.

Обычно в переводе переводчиком дается значение слов и их составной смысл. «Перевод» же непереводимого языка нельзя считать переводом. В таком случае получится другая самостоятельная речь, значение которой ничего общего не будет иметь с глоссолальным говорением.
Если, согласно лингвистам, глоссолалия пятидесятнических и харизматических церквей в наши дни не соответствует новозаветному дару языков, то её переводы и толкования не являются действительными. Это подтверждается тем, что разные современные истолкования, которые либо предлагаются в общих чертах и потому не содержат специфических данных, либо противоречат друг другу.

Четвёртый аргумент Гайзлера обращает внимание на то, что когда ап. Павел говорит: «Языки суть знамение не для верующих, а для неверующих», он ссылается на книгу пророка Исаии. 28:11, где сказано: „За то лепечущими устами и на чужом языке будут говорить к этому народу». Под выражениями лепечущие уста и чужой язык подразумевались языки людей, которые хотя и были непонятны для евреев, однако являлись реальными иностранными языками. Их можно было перевести на понятные для слушателей языки.

И в заключение, в пятом аргументе Гайзлер говорит, что идея „частных» языков несостоятельна ещё потому, что её невозможно ни доказать, ни опровергнуть. А всякую идею такого образа не следует брать в основу серьёзного доказательства. Она не поддаётся никакому испытанию. Нет ничего особенного в том, чтобы произносить непонятные звуки. В то же самое время нет причины считать их за какой-то неизвестный, частный язык. Любой человек может воспроизвести непонятную глоссолалию, если приложит старание. Последователи ложных культов и религий практикуют её. Другое дело произносить слова и предложения, которые полны смысла на языке, который можно считать истинно иным для говорящего. Если говорение в действительности является языком, то его можно перевести на понятный язык или истолковать. Всё другое, утверждает Гайзлер, не должно считаться библейским даром языков.

Ап. Павел хорошо знал верующих в Коринфе. Находясь далеко, он получал достоверные сведения о том, что происходило в их среде (1Кор.1:11). Ему хорошо была известна их проблема в связи с даром языков. Кроме того, можно предположить, что в главах с 12 по 14, он написал ответ на особую просьбу руководителей церкви пояснить им эту тему. Поэтому то, что ап. Павел написал коринфянам, было существенно важным для них и остается не менее важным для нас.

В общем, мы видим, что в 1 Коринфянам ап. Павел не побуждал верующих искать дара языков. Он только открывал то, что должно происходить, когда этот дар проявляется в его истинном значении. В этих главах он старался исправить по крайней мере три следующих ошибочных понятия: во-первых, то, что всякое говорение есть от Духа Святого (12:3 и 14:9), во-вторых, то, что если нет дара языков, нет крещения Святым Духом (12:13) и в‑третьих, то, что говорение на языках можно практиковать, следуя эмоциям, без всякого контроля (14:23, 27, 33).